— Ты настолько неуверен в себе?
Невий неопределенно махнул рукой:
— Я трезво смотрю на вещи. Договорные браки крайне редко бывают счастливыми, тому масса примеров. Поэтому я не жду от брака ничего, кроме неизбежного союза. Так вот, если я имею какое-то право озвучить свои пожелания, то хочу, чтобы моя будущая жена была глупа и не обладала склочным нравом. Это единственные добродетели, которые имеют для меня значение.
Варий покачал головой:
— А как же красота? Тебе должно быть не стыдно показать жену при дворе.
Невий расплылся в улыбке:
— Двор переживет. Все прекрасно знают, как обстоят дела. Самое главное — покой, не так ли, дядя? А для всего остального существуют наложницы. Кажется, мой отец был вполне счастлив. Жаль, так недолго. Это огорчило меня.
Я замерла, прижалась щекой к холодной стене.
Варий вытянул губы, кивнул:
— Жаль, все это так скверно закончилось. Я наслышан. Участие Огдена… Все это немыслимо. Столько лет в доме…
— Говорят, его разыскивают.
Старик вновь кивнул:
— Само собой. И, конечно, разыщут, будь спокоен. И вытрясут всю правду вместе с кишками. Такое не прощается. Все непременно наладится. А Квинт придет в себя, утолит чувство мести и поймет, что это была лишь наложница. Каких сотни.
В груди кольнуло ледяной иглой. Мне очень хотелось думать, что старик лишь играл роль, но избавиться от сомнений было просто невозможно.
Кажется. Невий был удивлен. Даже выпрямился, глядя на старика:
— Я был уверен, что вы на его стороне, дядя. И всецело одобряете.
Варий просиял блаженной улыбкой:
— Я на стороне будущего нашего дома. Есть сентиментальность, а есть долг. Разум и порывы — весьма неуживчивые соседи.
Невий охотно кивнул:
— Вы озвучили саму суть, дядя. Едва ли солгу, сказав, что знаю человека умнее и проницательнее вас.
Кажется, высокородному старику польстила похвала. Он улыбался еще шире. От этого кончик носа еще больше заострился, а подбородок подался вперед:
— Все уладится, мой мальчик. Вот увидишь.
Невий кивнул, завозился в кресле. Из своего укрытия мне было непонятно, что он делал, но я едва не подавилась вздохом, когда он положил на стол мою забытую шаль. Невесомое розовое облако. Кажется, я пропала. Сердце колотилось так громко, что я опасалась быть услышанной. Мне уже совсем не казалось, что высокородный старик на моей стороне. Квинт ему доверял, но я теперь во всем сомневалась. Мне слишком не понравился ответ Вария. Что он назвал порывами? Меня? Он сказал, что таких, как я, сотни. Он на стороне будущего дома Мателлин. Но по закону это будущее — Невий. Единственное законное будущее. Я передам этот разговор Квинту дословно, когда тот вернется. Хочу, чтобы он знал. Он обязан все это знать.
Невий не без удовольствия перебирал в пальцах тончайшую ткань. Даже поднес к носу и вдохнул, словно пытался учуять запах, как форсийский даг. Это было жестом ищейки, напавшей на след. Он улыбнулся, протянул руку с шалью:
— Что это, дядя?
Варий какое-то время молча смотрел на внука. Приложился к чашке и неожиданно шумно отхлебнул, словно пытался этой нелепостью разрядить повисшее напряжение. Наконец, поднял голову, поджал губы:
— Тебе смешно, что покои старика может посетить женщина? — он казался обиженным.
Невий просиял такой радушной улыбкой, что я похолодела. Он знал. Уже все знал — я читала это в каждом жесте.
— О, нет… — он покачал головой. — Вы можете сколько угодно водить за нос простаков. Но я… очень рад за вас, дядя. И тоже хотел бы в вашем почтенном возрасте находить в своих покоях легкомысленно забытые шали.
Старик кивнул:
— Не сомневаюсь, что так оно и будет. У нас хорошая наследственность, мой мальчик.
Высокородный ублюдок тоже кивнул:
— Уповаю на это. Но, к сожалению, не у всех одинаково хороший вкус. Не все отличают имперскую шаль от пояса рабыни.
Варий положил в рот капангу, разжевал:
— Вкус… дело сугубо личное. Впрочем, как и пристрастия. Пока они безобидны, разумеется, и не наносят вреда высокому дому. Жаль, заигравшись, можно легко переступить эту грань.
— Честь дома — прежде всего.
Варий не сводил с ублюдка глаз:
— Прекрасные слова, мой мальчик.
Я забывала, как дышать. Казалось, это был не разговор, а поединок. Отчего-то представлялось, что оба высокородных, как в игольницу, втыкают друг в друга тонкие острые иглы, будто делают ход.
Невий, наконец, тоже хлебнул кофе, но скривился. Кажется, он все же не находил удовольствия в этом напитке и сделал глоток лишь из уважения к старому Варию. А может, демонстрировал отношение к его словам. Он вновь понюхал проклятую шаль:
— Надо же, ваша гостья совсем не пользуется духами. Как неожиданно для имперки…
Варий улыбнулся:
— Я бы предпочел, чтобы это осталось моей маленькой интимной тайной. Старики тоже имеют право на свои крошечные секреты.
— Конечно, дядя. — Невий с готовностью кивнул, но так и не убирал шаль от лица. Принюхивался и принюхивался. Как хищник, ловящий воздух. — Но что-то мне подсказывает, что эта женщина молода. И наверняка красива. Я прав? Предположив иное, я бы отозвался о вас дурно.
Старик отставил чашку:
— Я всегда считался ценителем.
Оба рассмеялись так, будто только что прозвучала невероятно искрометная шутка.
Невий, наконец, отложил шаль, будто она вмиг перестала что-то значить, подался вперед:
— Увы, дядя, я обожаю беседовать с вами, но мне, к сожалению, пора. Отец в отъезде, на мне весь дом.
Варий с пониманием кивнул, поднимаясь:
— Конечно, мой мальчик. Заходи, когда пожелаешь. Ты — редкий гость. Я всегда тебе рад.
Невий обогнул стол, обнял старика. Сейчас мне было хорошо видно его лицо. Ублюдок шарил глазами, осматривал стены, пытаясь угадать, где может скрываться тайная пустота. Сейчас я ликовала от мысли, что высокородные не обладают какими-то уникальными способностями. Например, как Гаар. Иначе у меня просто не осталось бы шансов.
Невий, наконец, вышел, и я вздохнула с невероятным облегчением. Наконец я смогу выйти из тесной темноты. Я уже почти задыхалась. Казалось, здесь не хватало воздуха. Я в нетерпении переминалась с ноги на ногу, но с удивлением заметила, что высокородный Варий просто вернулся в свое кресло, приказал рабыне обновить кофе и принялся жевать капанги, тыкая пальцем в формуляр. Казалось, он забыл обо мне. Просто забыл. Я знала старика ничтожно мало, но за это время не замечала за ним склероза. Напротив, он отличался прекрасной цепкой памятью и зорким глазом.
