Рука Невия легла на мое бедро, задирая платье. Пальцы впивались в кожу. От него несло дарной. Свежий едкий запах. Я трепыхалась, пытаясь вырваться, качала головой:
— Нет! Пожалуйста! Умоляю, не надо, господин!
Он на мгновение отстранился:
— Господин? Только что ты отрицала это. — Невий усмехнулся: — Шлюхи! Кто вас имеет — тот и господин!
Он дернул ворот, оголяя мою грудь, вцепился, сминая. Сейчас это казалось особой пыткой, потому что соски стали слишком чувствительными. Я визжала, боролась изо всех сил, но что я могла? Невий задрал платье до пояса, и его рука уже шарила у меня между ног. Вторгаясь, причиняя боль. Он ухватил мои запястья одной рукой, прижал к стене и смотрел, как меняется мое лицо, когда он погружал в меня палец. Я извивалась, отчаянно пытаясь освободиться, хоть и понимала, что это бесполезно. Это был инстинкт. Такой же, как чувство самосохранения. И я готова была биться до последнего, пока не охрипну, пока не кончатся силы. Если бы я могла — убила бы его, защищаясь.
Я лихорадочно смотрела по сторонам, нашаривая взглядом что-то, чем можно ударить. Справа. Если протянуть руку, можно было достать до мраморной консоли, на которой стоял лаанский светильник желтого стекла на толстой витой ножке. Сейчас мне было плевать, что я могу, действительно, убить ублюдка. Я даже хотела этого.
Мне стоило невероятных усилий перестать сопротивляться. Я обмякла в руках Невия, как кукла. Старалась смотреть в никуда, не выдать направление своего взгляда.
Он решил, что я сдалась. На какое-то время замер, отпустил мои руки и вцепился в подбородок:
— Я думал, ты глупее.
Он склонился, укусил меня за губу и втолкнул язык мне в рот. Я едва все не испортила, пытаясь отвернуться, но вовремя опомнилась и стала отвечать, чувствуя на его губах невыносимый сладковатый привкус дарны. Твердила себе, что так надо. Надо! Надо! Наконец, осмелела, вытянула руку, схватила светильник и обрушила на голову Невия со всей силы. Удар отдался в кисть.
Он рухнул тут же, обмяк в моих ногах под звон вылетевшего стекла. Я даже не понимала, дышит ли он. Стояла, закаменев, зажав светильник в руке. И только теперь в голове забилась безжалостная мысль: только что я покушалась на высокородного. Может, убила его.
Это смерть. У меня даже нет шанса.
Я просто стояла, не в силах двинуться с места. Но заметила, что Невий начал шевелиться. Я его не убила. Может, было бы правильнее добить, пока он не поднялся? Но я уже не смогу. Сейчас уже не смогу. Теперь потекли слезы. Наконец. Перед глазами плыло. Я выронила светильник, бессильно опустила руки.
Вдруг меня дернуло, рот зажала сильная ладонь. Я даже не успела вскрикнуть, как в мгновение ока оказалась в темноте.
Глава 39
Я забилась, отчаянно орудуя локтями, стараясь освободиться. Через мгновение разгорелся тусклый пунктирный свет, и раздался голос, который я ожидала услышать меньше всего:
— Да успокойся же!
Я замерла, холодея. Огден — хоть я не видела его, но сомнений не было.
Он не убирал ладонь, все так же зажимал мне рот:
— Я уберу руку, но ты не станешь кричать. Хорошо, Лелия?
Я молчала.
Огден шумно вздохнул:
— Договорились? Это просьба. Просто просьба.
Я с трудом кивнула, преодолевая сопротивление его хватки.
— Как только я отпущу, ты, не мешкая, пойдешь за мной. У нас совсем нет времени. Все вопросы потом.
Я вновь кивнула.
Огден медленно ослаблял хватку, будто каждую секунду опасался, что я закричу. Наконец, убрал руку, отпустил меня и быстро пошел вглубь черного тоннеля:
— Иди за мной. Если останешься здесь — тебя быстро найдут.
Я колебалась. Верить пауку… Это казалось немыслимым, безумным. Но у меня просто не было другого выхода. Он был прав. Если останусь — меня найдут. И больше мне уже никто не поможет. Никогда. Если выбирать между Невием и Огденом… Ответ очевиден.
Я вздохнула и пошагала следом, стараясь не отставать, но в голову лезли непрошенные мысли. Нет, я совсем не думала о том, что только что произошло в покоях. Будто организм сам отсекал эту информацию, спасаясь. На это будет время после. И на горе. Сейчас меня держал страх и мощнейший адреналин, который не позволял прямо здесь рухнуть, обливаясь слезами. Сейчас я умирала от невыносимой догадки. Если я права — я больше не переживу. Сломаюсь, сдамся, ослабну.
Я думала о том, что паук ведет меня на бойню. Почти так же, как тогда, когда провел через сад. Дом изрыт тайными ходами. И не было ни малейшей гарантии, что после блужданий в этом лабиринте не откроется потайная дверь, и я не окажусь снова в тех же покоях, из которых вышла.
Но я не задавала вопросов — в них не было смысла. Просто шла, потому что только в этом незамысловатом движении находила сейчас спасение. Хотя бы надежду. Я не понимала, что движет Огденом, но как подопытное животное, заключенное в лабораторном лабиринте, хотела найти выход. Сейчас это было самой главной целью.
Казалось, мы шли целую вечность. Повороты, лесенки, скрытые двери. Наконец, паук остановился, провел пальцем по подсвеченной полочке ключа, и я увидела дневной свет, проникающий в открывающуюся щель. Дверь вела на улицу, вероятно, куда-то в сад.
Огден какое-то время постоял в проеме, вертя головой, махнул мне рукой, подзывая. Я подошла. Он указал пальцем на припаркованный в нескольких шагах глухой корвет:
— Бегом на пассажирское сидение.
Я кивнула. Больше не могла сомневаться — не было сил. Что бы ни замыслил Огден, если он увезет меня из этого дома — это уже будет лучше. Паук кивнул, давая мне знак бежать, но я помедлила. Посмотрела в крапчатые глаза:
— Прошу вас, скажите, что Невий солгал.
Огден смотрел мне прямо в лицо. Сосредоточенно, напряженно. Он покачал головой:
— К сожалению, это правда. — Я чувствовала отчаяние в его голосе. Он мгновение помолчал, лишь шумно дышал, будто давил в себе чувство. Подтолкнул меня в спину: — Скорее!
Я добежала до корвета, не пытаясь смотреть по сторонам, упала на сидение. Видела, как шумно задвигается створка двери, отрезая дневной свет.
Я сидела прямо, не шевелясь, вцепившись в край жесткой скамьи. Слушала гул двигателя, который отдавался внутри мелкой вибрацией. Корвет был старый, шумный. Дребезжал, как консервная банка. Такими пользовалась беднота. Этого старья было полно на Белом Ациане…
Я сглотнула, понимая, что думаю о каких-то совершенно неуместных вещах. Даже не могла понять, почему сейчас в эту минуту меня это так занимало. В тот самый миг, когда я должна была ослепнуть и оглохнуть от горя, утонуть в слезах.
Ведь я все это время надеялась. До тех пор, пока не задала вопрос. Больше того, я была уверена, что высокородный ублюдок солгал. Все произошло так быстро, нелепо… Я и сейчас надеялась, что паук тоже солгал, преследуя какую-то свою цель. Я уткнулась лицом в ладони, шумно задышала, стараясь сосредоточиться, выпрямилась.
