Я в очередной раз подошла к окну, вгляделась в паутину старого железа. И только сейчас подумала о том, что, возможно, окно выходило совсем на другую сторону, и бесполезно было высматривать долгожданное движение. Ориентироваться было невозможно. Но тогда куда мне смотреть?
Я все еще пыталась оправдывать Огдена, прикидывала, что могло его задержать. Все время вертелась мысль о том, что возникли сложности с регистрацией вольной. Ведь везде могут возникнуть сложности. Может, присутствия господина Вария оказалось недостаточно — я совсем не знала всех этих тонкостей. А, может, Огден все еще ищет корабль, который согласится взять меня на борт. И не находит…
Но тут же снова и снова подло подкрадывалась мысль об обмане. И если это было правдой… то Огден хуже и подлее Невия. Я знала, что его выставили из-за меня. На что способен обиженный управляющий, когда его гонят из дома, где он родился и вырос… где прожил всю свою жизнь? Но я с трудом могла уместить в голове такую запутанную многоходовку. Спасти, чтобы уничтожить? Это было слишком для одной несчастной рабыни.
Каковы бы ни были причины, я неотступно думала о том, что стану делать, если паук не вернется. Я проверила рефрижератор. В нем было пять контейнеров с едой и два баллона с водой. Один я бездумно опустошила вчера. Если экономить — еды и воды хватит дней на пять. Но что потом?
Я все же старалась думать о препятствиях, а не об умысле. Иначе становилось совсем невыносимо. Я все еще ждала. Что вот-вот пискнет замок, и войдет Огден. Но этого не происходило. Угасал второй вечер, и я снова оставалась в страшном одиночестве.
Этой ночью я спала, но сон был беспокойным, болезненным. Меня так одолевала тревога, что я не могла расслабиться даже во сне. Металась, как в горячке, все время прислушивалась. Так повторялось каждую ночь.
Я видела мутный бледный рассвет. Шестой по счету.
Я лежала на кровати, смотрела в потолок. Я смотрела в него каждое утро и уже изучила до мелочей все густые тенета, каждое пятно синеватой плесени. Я знала, что в самом углу, под старым настенным плафоном, живет семейка каких-то омерзительных тварей. Я слышала в темноте, как цокают по потолку их маленькие цепкие лапки. Но мне было все равно: я не трогала их — они не трогали меня. Это было справедливо.
Я, наконец, поднялась, прошла на кухню. На маленьком квадратном столике стоял последний баллон с водой, в котором осталась четверть — моя сегодняшняя порция. Дольше растянуть было уже невозможно. К вечеру не останется ничего. Как и еды… Я налила в стеклянный стакан, плеснула в ладонь, чтобы протереть лицо, прополоскала рот. Доела последнюю половинку мясного пирога, но этой крошечной порции было слишком мало.
Ждать чуда было уже слишком наивно. Какая бы причина ни помешала Огдену — она теперь не имела значения. Сейчас имело значение только то, что делать дальше. И я холодела от этой мысли. Самое главное, я не понимала, кто я теперь: беглая рабыня или свободная? Если беглая — меня очень скоро поймают и вернут, если свободная — куда мне идти? Без денег? Мне даже нечего было продать. Возможно, следовало бы отыскать дом господина Вария, но как я это сделаю? Я не могу просто сесть в корвет и заплатить пилоту. Если бы хотя бы знать, свободна ли я… Вокруг одни догадки. Очевидным было только одно — оставаться в этой квартире бессмысленно. Если, конечно, я не мечтаю умереть от голода и жажды. Я не мечтала.
Но я никак не могла решиться. Растягивала воду, бесконечно металась по комнате от окна до двери. Но больше тянуть было невозможно — я не должна оставаться на мостах, когда стемнеет. Что бы ни ожидало внизу — под ногами хотя бы будет земля.
Я допила последний глоток воды, встала перед дверью, глубоко дышала, вытирала о платье взмокшие ладони. Другого выхода просто нет — нужно идти. Я нащупала полочку ключа и вышла в коридор.
Когда под ногами загудело железо, внутри все замерло. Я вцепилась в перила, поближе к стене, как учил Огден. Шагала осторожно, стараясь не раскачивать. Мутное солнце, пробивающееся размазанным кругом сквозь плотные облака, уже миновано зенит и сползало. Сейчас моей единственной целью было спуститься до наступления темноты. И не сорваться. Это единственное, о чем я думала. Я должна успеть раньше солнца.
Я то и дело смотрела вниз, пытаясь определить, на какой высоте нахожусь, но неизменно видела туман. Движение по железной паутине напоминало какую-то игру-головоломку, потому что я с неприятной периодичностью оказывалась в тупиках, оканчивающихся балкончиками и парковочными площадками, или перед рухнувшими мостами. Я возвращалась, переходила над пропастью, умирая от страха так, что дрожали колени. Ноги становились ватными, и я оказывалась слишком неуклюжей там, где нужна была вся возможная сноровка.
Я двигалась слишком медленно, а солнце — слишком быстро. Зря я так долго решалась. Но теперь ничего не исправить. Кажется, я спустилась от силы лишь на пять этажей, а, может, и того меньше. Но я уже умирала от жажды, потому что от напряжения пересыхало во рту, и я покрывалась холодным липким потом.
Когда стала сгущаться вечерняя серая муть, я почувствовала близкую панику. Старалась двигаться быстрее. Меньше раздумывала, прежде чем наступить куда-то.
Передо мной снова был узкий мост над пропастью — единственный, чтобы попасть на лестницу, ведущую на этаж ниже. Перила остались лишь слева, и от их веса мост перекосило. Но ванты казались относительно надежными. Вокруг уже сгущались сумерки. Через час стемнеет окончательно. Я попробовала мост ногой, вцепилась в перила и пошла боком, держась обеими руками. Решетчатые балки скрипели, мост ощутимо качало и вело. Я старалась ровно дышать и не паниковать. Шаг за шагом. Шаг за шагом.
Я уже преодолела середину и почти дошла, прибавила шаг, но в этот самый момент одной ногой наступила в пустоту. Я провалилась с криком, и схватилась за решетку перил. Нога угодила в щель между перекосившимися балками. Я старалась не смотреть вниз. Шумно выдыхала через рот, подтягивая себя. С трудом вытащила ногу, сцепив зубы от боли. Наконец, сошла с моста и села, забившись в угол дверной ниши, прижавшись спиной.
Правая нога была располосована от щиколотки до колена — должно быть, торчал какой-то гвоздь. Единственное, что я могла — утереть кровь подолом собственного платья. И просто расплакалась. Я уже поняла, что ночевать мне придется прямо здесь, но что станет наутро с ногой? Не было даже антисептика.
Ночь почти опустилась, но еще виднелись контуры строений. Впрочем, не было никакой разницы. Я блуждала взглядом по едва различимым контурам, но едва не подскочила, заметив прямо напротив, по ту сторону проклятого моста, мелькающие лучи фонарей.
Здесь кто-то был.
Внутри все перевернулось, сердце заколотилось. Первой мыслью было вскочить, кричать до срыва голоса. Чтобы меня заметили, чтобы помогли. Но я вовремя сдержала порыв и даже зажала рот ладонью. Я понятия не имела, что это за люди, что они здесь делали. Огден говорил, что верхние этажи необитаемы. Возможно, это были такие же несчастные беглецы, как и я. Но в то же время ничто не мешало им оказаться убийцами или мародерами. Судя по фонарям, незнакомцев было, как минимум, трое. А я — одна…
