— Какой же ты ублюдок.
Завожу руку назад и дёргаю конец банта из широких атласных лент. Распутываю первый уровень шнуровки жёсткого корсета, дрожащими пальцами пытаюсь вытащить завязки из петель, но у меня ничего не выходит — они застревают где-то на середине и не поддаются, даже когда я прикладываю силы и от отчаяния хочу просто разорвать всё без возможности восстановления.
Щелчок.
Отрываю глаза от пола и смотрю на раскладной нож в руках мужчины.
— Не собираюсь я тебя резать, малышка. Спиной повернись и выдохни, — я медлю, поэтому Адаму приходится самому меня развернуть и перекинуть распущенные волосы на одно плечо. — Выдыхай, я быстро.
Заточенное лезвие холодит кожу несколько секунд, Адам поддевает ножом верхний край платья и режет безумно дорогую дизайнерскую вещь так, будто вытряхивает меня из обычного мешка, предназначенного для хранения какой-нибудь картошки.
Широкие бретели спадают с плеч из-за расслабления корсета, лиф больше ничего не удерживает, так что платье воздушным разорванным облаком оседает вокруг моих ног, оставляя для взгляда мужчины единственный клочок ткани на моём теле.
Белье из тонкой приятной сетки, которая вообще-то совершенно не прикрывает ягодицы.
Грудь я обхватываю ладонями и только после этого разворачиваюсь на сто восемьдесят, чтобы ушло это невозможное чувство беззащитности, когда у тебя за спиной явно возбужденный мужчина и ты не можешь заранее предсказать, куда в следующую секунду лягут его руки.
— Мне нужны гарантии. Ты отдаешь мне флешку и позволяешь проверить твой ноутбук.
— Ты сразу же её ломаешь, перед этим обшарив все облачные хранилища. Я похож на идиота, Принцесса? Да и кто тебе сказал, что не существует других носителей? Гарантии — моё слово. Я отстану от тебя сразу после появления штампа с именем братца в твоём паспорте. Разойдемся мирно, никакого шантажа в дальнейшем, — Адам кривится, будто я его только что обвинила в предательстве после клятвы на крови.
— Зачем тебе это? Ты ведь можешь выбрать любую, и она будет с визгом вешаться тебе на шею. Да в том же клубе, где мы встретились, очередь выстроится из согласных на всё девчонок…
— Тш-ш, девочка, — горячая ладонь мягко ложится на мои губы. — Считай, что мне просто стало скучно. Тебе ведь тоже всё это нравится, не упрямься. Дрожишь каждый раз, когда я тебя касаюсь, сама навстречу моим рукам тянешься. Хочешь строить из себя жертву? Развлекайся, мне это не мешает.
Адам продолжает говорить, а я слышу лишь неразборчивый шум, потому что его пальцы настойчиво вынуждают меня отнять руки от груди. Вынуждают открыть ему предмет нашей сделки.
Я. Моё тело и его власть над ним. Полное и беспрекословное подчинение.
— Мне надо позвонить. Предупредить, что останусь ночевать у подруги. Иначе меня с собаками по всему городу искать начнут.
— Как мило, ты уже врешь ради меня, — Адам абсолютно спокоен, пока я здесь балансирую на грани обморока.
— Ради себя. Не хочу лишних проблем. Ты и так создал достаточно.
— Мечтаешь, чтобы я никогда не появлялся в твоей «счастливой» жизни? — специально интонацией выделяет предпоследнее слово. Издевается.
— Душу готова отдать за это, — бросаю резко и это действует.
Адам отшатывается и врезает кулак в стену так, что на единственной светлой поверхности в квартире остаются алые следы.
— Жду тебя в душе, Принцесса, — тяжело дышит и вновь захватывает мои глаза в плен своих. — Десять минут. Не придёшь — я перестану быть добрым.
Флешка остается лежать на комоде.
Напоминание.
Я не могу уйти, хоть дверь и не заперта.
Первая глава. Ева
Меня не должно здесь быть.
Тихие домашние девочки по вечерам сидят дома. Они пекут печенье или запоем читают очередную книжку про мужчин, которых в реальной жизни не существует. Такие девочки в девять часов вечера переодеваются в теплую уютную пижаму и наливают себе стакан молока.
Они не ходят в секс-клубы. Не имеют у себя в арсенале золотистых витиеватых масок, скрывающих глаза и половину лица до скулы, не носят столь откровенных платьев — я скорее голой себя ощущаю в нем, потому что кружево вряд ли можно назвать достойным прикрытием — и не обхватывают губами коктейльные трубочки, втягивая в себя что-то с легким привкусом сливочного ликера.
Меня не должно здесь быть, но я поддалась на уговоры подруги и дала обещание выручить её в этом деле. Человек ведь не может оказаться в двух местах одновременно.
Вот и у Ксеньки не получилось разорваться, когда к ней в гости нечаянно пожаловала мама из далекой глубинки. Все-таки пожилой человек проделал такой путь, решив порадовать единственную дочь, которая вообще-то в итоге вместо светлых чувств испытала раздражение и панически вынуждена была искать себе замену.
Меня она в самом начале даже не рассматривала, но один факт сделал свое дело.
Мы с ней похожи. Темные волосы оттенка глубокого шоколада почти до самой талии, примерно одинаковая фигура, только у неё в груди было чуть побольше, а у меня в бедрах округлости ярче выражены, рост, если не приглядываться, на одном уровне. С помощью каблуков тем более сгладить можно.
Я слишком люблю Ксеньку, чтобы отказать, когда она чуть ли не со слезами на глазах умоляет меня сделать что-то. Правда, просьбы раньше были безобиднее. Теперь вот ставки выросли.
— Не волнуйся ты так, веди себя более раскованно. Из самого дальнего угла заметно, что ты в бокал свой вцепилась, чтобы не пугать гостей дрожью в конечностях, — коллега Ксеньки по «работе» весь вечер меня подбадривала.
Альбина взяла меня под своё крыло по просьбе нашей общей знакомой и, чувствуется мне, по столь рьяной опеке делала это не из-за доброты душевной. Она имела с этого какую-то выгоду, поэтому так старалась.
— Стараюсь, честно. Я очень стараюсь, но у меня, кажется, очень плохо выходит. Скажи, когда я уже смогу уйти? — меня должен был заметить «босс» Ксюши. После этого мне велено было еще немного повертеться у него перед глазами, а потом тихо исчезнуть, желательно через черный вход.
Почему мне хочется использовать кавычки? Потому что моя подруга «работала» Госпожой, а «босс» был владельцем загородного клуба для взрослых.
Меня не должно здесь быть.
— Антон должен скоро подъехать, не трясись. Час — максимум. Просто расслабься, насладись приятной обстановкой. Мы же не звери здесь, никто тебя не съест. А если захочет попытаться — всегда есть охрана. Ребята натасканные.
Боже, еще целых шестьдесят минут. Либо я заработаю себе нервный срыв, либо к концу вечера мои волосы станут седыми. Или все вместе.
Будет Ксюша мне потом апельсинки носить в неврологическое отделение.
— И мне никак нельзя уйти уже сейчас? Меня видел, ну, то есть не меня, а Ксеньку, персонал. Вашему злому Антону каждый подтвердит.
