– Но мне надо! – закричала она и побежала в здание.
– Ева, не пустят, – дядь Саша быстро догнал ее и схватил за руку. – В реанимацию не пускают.
– Это же где… – она неопределенно махнула рукой, разом забыв все слова, – трубки, аппарат этот пищащий и все такое, да?
Несколько раз глупо хлопнув глазами, Ева, закрыв рот рукой, заревела. Она рвалась куда-то, плохо понимая, куда идти. Ее не успокоили ни осторожно-оптимистичный прогноз, ни то, что скорая прибыла вовремя.
– Как? Там же эта… спецовка… боевка! Каски, шлемы, кислород… Там кислород с собой, как можно было дымом надышаться?! Как?!
Последней каплей стала замеченная где-то в глубине бокового коридора каталка. Пациента, укрытого простыней, не то ввозили в палату, не то вывозили из палаты. Психика просто не выдержала и ушла на перезагрузку, Ева упала в обморок.
Очнулась она на кушетке где-то в процедурной. Рядом сидела теть Света.
– Евочка, очнулась? – ласково спросила она. – Воды?
– Н-нет, ой, – зажав рот рукой, Ева сползла с кушетки и ее вывернуло в урну с медицинским мусором. – Ох, – она, сев на пол, оперлась о стену и прикрыла глаза.
– Ев, а ты не беременна? – задала неожиданный вопрос теть Света.
– Я? Нет, – отрицательно замотав головой, Евка вспоминала все их упражнения. – Нет, – категорично заявила.
– Очнулись? – вернулся врач, и с удивлением посмотрел на сидящую на полу девушку. – А вы почему на полу?
– Стошнило, – Евке было неловко, и она отвела взгляд. Она не видела, что теть Света показала руками невидимый живот и выразительно на нее посмотрела. Врач понял, и кивнул женщине на дверь.
– Ева, я же не ошибаюсь? – мужчина присел перед ней на корточки. – Вы давно у гинеколога были?
– Не очень. Планово. Нет, я не беременна. Тем более месячные прошли по графику.
– Сдайте анализ ХГЧ, аптечный тест может показать неправильно. Вашего жениха мы обязательно поставим на ноги, – врач ободряюще сжал холодную Евкину руку. – Молодой, крепкий, организм сильный. А пока я вам укольчик сделаю, и отправляйтесь домой.
Ему некогда было возиться с истериками родных, его забота – пациенты. За двадцать лет уже немолодой врач повидал много всякого: слезы горя, радости, бессилия. Парней доставили в критическом состоянии, полное заключение он предоставит следователям, а молоденькой женщине, сейчас тихо плачущей на полу в процедурной, эти подробности лишние. Парни выкарабкаются, кожные покровы восстановятся, не все, но шрамы украшают мужчин.
За Евой приехали родители. Находясь под успокоительным, она не сопротивлялась. На работу не вышла ни завтра, ни послезавтра. На неделю ее отправили на больничный, который она провела в квартире родителей. Выходя из дома лишь чтобы съездить в больницу, и один раз – все-таки к гинекологу.
– Поздравляю, беременность четыре недели, – обрадовала ее гинеколог.
– А месячные? – Ева отупело смотрела, как женщина заполняет какой-то рецепт. Голос доносился будто сквозь вату. Было, что раз-другой увлеклись, но организм сработал как часы, и она успокоилась. Почему не позаботилась об экстренной контрацепции, это уже другой вопрос.
– И такое бывает, – гинеколог, сняв очки, устало потерла переносицу. – Не так уж редко. Так будете вставать на учет или аборт? Ева, не мое, конечно, дело, и в нашу клинику ходят люди с определенным доходом, но если ребенок не нужен…
– Нет-нет, что вы такое говорите! – от возмущения Ева даже со стула вскочила. – В любом случае я буду рожать.
– Тогда нужно выбрать, где встанете на учет – частная клиника или городская женская консультация.
Ева пока даже не думала, как к этой новости отнесется Данил. Лишь бы выкарабкался, остальное… как-нибудь разгребут. Родители с обеих сторон были рады, чего не скажешь про московское начальство.
– Ева Андреевна, ну ты даешь, – возмущался по телефону Роман Олегович. – Ее отправили дела наладить, а она уже мужика нашла и ребенка сделала. У тебя прям организаторский талант!
– Ну извините, – последние две недели Еве было не до шуток. К работе она вернулась, но мысли почти только об одном – Данил. – Через пять месяцев примерно я ухожу в декрет.
– Мда, – тяжело вздохнул Роман Олегович. – Съездила в командировочку. Ну готовь тогда и.о. на подмену, рассмотрим кандидатуры. Обратно-то уже не рассосется.
– Уже точно нет, – едва улыбнулась Ева. – Есть у меня на примете двое…
Через две недели Данила перевели в палату и разрешили посещения. Вездесущая рыжая приносила свежие новости. А главное – достоверные. И теперь Ева знала правильный расклад. Поджога уж точно не было, но за расследование взялись серьезно. Подгорский был крайне зол и намерен потопить конкурента. Алкин шеф был уверен, что виновных Ярослав утопит, и не помогут никакие связи. У него всяко и денег, и подвязок в высших кругах больше.
Евке вообще было плевать. Жалко было только что в этой грязной истории оказался замешан Лерин отец. Он проектировал и подбирал материалы, наэкономил на реальный срок, точно зная, что делает. А Лерке рожать уже буквально вот-вот, ей такой стресс очень вреден.
“Ох и ромашку Сергей себе нашел”, – думала Ева, вспоминая жену среднего брата. Милая, спокойная, но когда надо – вполне боевая и с характером.
И вот сегодня она наконец-то увидит Данила. Ева места себе не находила, опять рыдала, когда сообщили, что он очнулся и все самое страшное позади. Едва дождалась времени для посещений. Пару-раз глубоко вздохнув, взялась за ручку.
Евка вошла в палату и аккуратно прикрыла за собой дверь. Она обвела взглядом больничное помещение, холодное и неуютное, хоть и с приставкой ВИП. В этой маленькой одноместной палате даже телевизор есть, правда, показывающий стандартные эфирные каналы, и Интернет к нему не подключить.
Тихо пододвинула к кровати стул и опустилась на него. К Данилу были подключены какие-то приборы, и от вида проводов она скривилась. Ева на секунду прикрыла глаза, борясь со слезами и подступившей тошнотой. У нее так и не уложилось в голове, как пожарные, имея кислородные баллоны и защитные костюмы, могли получить отравления дымом и ожоги. Мозг не хотел принимать и понимать, блокировал, отторгал эту информацию. Выдохнув, Евка распахнула глаза, чтобы встретиться взглядом со светлыми каре-зелеными глазами. Такой цвет есть только у одного знакомого ей человека.
– Жаркий, – она накрыла большую и горячую ладонь пальцами, – ты мне, можно сказать, всю жизнь испортил, – произнесла с грустной улыбкой.
– Заучка, это что-то новое, – голос Данила звучал хрипло, с кашлем. – Что опять я натворил?
– Сначала ты игнорировал или смеялся надо мной в школе, – Ева принялась задумчиво выводить пальцем на его ладони узоры. – Потом ты мне мешал строить отношения в универе. Потом… – она замолчала, собираясь с мыслями, Данька тоже молчал, ожидая продолжения. У нее стальной характер, и такие приступы разговорчивости очень редки, нужно ловить момент. – Потом мама не давала мне тебя забыть, хвастаясь твоими успехами будто ты ее сын, – голову Ева немного наклонила, и первая слезинка сразу капнула ей на пальцы. – Ты знаешь, какое гадство всех сравнивать где-то в глубине души с тобой? Жаркий, как же ты меня достал, – тихо произнесла, другой рукой вытирая глаза.
