Например, вчера я неожиданно вспомнила, как мы с мамой ходили в парк аттракционов, когда мне было десять. Кажется, это был мой день рождения. Мы там провели весь день, с утра до позднего вечера.
Ещё я вспомнила, что у нас в семье была традиция всегда ужинать вместе. Мы не садились за стол, пока все члены семьи, которых, к сожалению, было всего трое, не приходили домой.
Понимаю, что это всего лишь жалкие крупицы, но для меня, человека, ещё совсем недавно не знавшего даже своего имени, это огромный прорыв.
Врач говорит, что раз я уже начала потихонечку вспоминать, значит память в скором времени вернётся, и даже возможно вся разом. Я очень на это надеюсь.
За своими размышлениями я не замечаю, как мы успеваем проехать весь путь до университета, и спохватываюсь только, когда машина тормозит на парковке возле главного входа.
Бросаю напряжённый взгляд в окно на огромное здание института и вся внутренне сжимаюсь от волнения. Чувствую, как отступивший было страх, подобно цунами, огромными волнами начинает накатывать с новой силой, окутывая меня с головы до ног.
Внутренности начинает потряхивать, в груди нарастает паническая атака, и ладони потеют от волнения.
В этот же момент ощущаю, как ладонь Чернова ложится на моё колено, слегка его сжимая, и, обернувшись на мужчину, ловлю на себе его прицельный взгляд.
— Не волнуйся, Лера, — говорит ровным спокойным голосом, как будто он психиатр, успокаивающий буйную умалишённую. — Это всего лишь институт, ты помнишь? А там, — кивком головы указывает себе за спину на столпившуюся возле входа толпу молодёжи. — Там всего лишь студенты. Это не конец света. Ты не собираешься голая танцевать на сцене Большого Театра. И препарировать как лягушку тебя там тоже никто не будет. Поэтому вдохни поглубже, выдохни и успокойся. Хорошо? Давай, малыш.
Закрыв глаза, послушно выполняю дыхательные процедуры несколько раз. Чувствую, как кровь, насыщаясь кислородом, растекается по телу, и постепенно растрёпанные нервны слегка успокаиваются.
Костя выходит из машины и, распахнув дверь с моей стороны, помогает мне выбраться. После нахождения в тёплом салоне авто, уличный воздух кажется особенно зябким, и я ёжусь, вжимая голову в ворот куртки.
— Беги, Лера, а то замёрзнёшь, — хмурится мужчина, наблюдая за тем, как от холода меня начинает колотить мелкой дрожью. — После учёбы я заберу тебя.
Быстро кивнув, я уже разворачиваюсь, чтобы побежать ко входу в здание, но в этот момент Костя ловит мою руку, рывком притягивая к себе, и без предупреждения целует в губы.
Это быстрый поцелуй, не такой какой был между нами в прошлый раз, но я всё равно в ту же секунду вспыхиваю и внутри и снаружи.
Открываю рот, чтобы что-то сказать, но не могу выдавить из себя ни слова, растерянно стреляя взглядом по сторонам. И пока я лихорадочно соображаю как мне реагировать, Чернов просто молча садится в машину и, вывернув руль, выезжает с парковки, оставив меня в полнейшем смятении смотреть в след удаляющемуся внедорожнику.
Мне кажется проходит минут десять, прежде чем я наконец прихожу в себя и, густо покраснев, окидываю взглядом парковку, гадая кто из студентов мог видеть этот поцелуй.
Боже, если это видел кто-то из моих знакомых, то я наверно со стыда сгорю. Ведь эти люди наверняка знают, что Костя лучший друг моего отца.
Представляю, как это выглядит со стороны. Я только что похоронила родителей, и тут же прыгнула в объятия к папиному другу. Даже мне от самой себя тошно становится, когда я думаю об этом.
Чувствую, как от этих мыслей в груди нарастает тяжёлое мерзкое чувство вины, и, развернувшись к университету, спешу как можно быстрее покинуть место «преступления». Практически бегом проношусь по ступенькам крыльца, перепрыгивая через одну, и в этот момент слышу, как кто-то сзади выкрикивает моё имя.
— Лера! Миронова! Подожди.
Глава 20
Резко развернувшись, застываю на пороге университета, замечая вдалеке, бегущую мне на встречу студентку, в которой узнаю девушку с фотографий в собственном телефоне.
Растерянно смотрю на её приближающийся силуэт, лихорадочно соображая, как вести себя, когда она подойдёт. Судя по фотографиям и сообщениям, которыми мы перекидывались, я могу сделать вывод, что мы с ней были подругами. Но ведь это же было в прошлой жизни, а сейчас я вижу перед собой всего лишь незнакомого человека.
Чувствую, как с каждым шагом девушки, сделанным мне навстречу, в груди у меня становится всё тяжелее, и, глубоко вдыхаю, пытаясь унять разбушевавшиеся нервы.
Девушка поднимается по ступенькам на крыльцо и замирает в нескольких шагах от меня, но почему-то не торопится завести разговор.
Это странно, но сейчас, вблизи, мне начинает казаться, что она волнуется не меньше меня, хотя у неё вроде бы на это нет никаких причин. Это же не она не помнит человека, с которым второй год учится в одной группе.
И тем не менее, она неуверенно переминается с ноги на ногу, то и дело поправляя сползающий с плеча ремешок сумки и нервно кусает нижнюю губу, бросая не меня взгляды исподлобья.
Наверно, со стороны мы смотримся нелепо. Стоим напротив друг друга и мнёмся, не решаясь заговорить.
— Я Алина, — в конце концов решает прервать молчание девушка и натянуто улыбается. — Алина Мельникова. Ты… к тебе ещё память не вернулась?
— Нет… Ну, то есть, я вспомнила несколько каких-то незначительных мелочей, но тебя или кого-то ещё из института нет. Прости…
В этот момент почему-то ощущаю себя виноватой перед ней. Хотя понимаю, конечно, что от меня в этом вопросе мало что зависит. Но всё равно чувствую себя отвратительно. Особенно когда замечаю мелькнувшее в глазах Алины разочарование и то, как она едва заметно поджимает губы, явно расстроенная моим ответом.
— Я нашла в своём телефоне наши фотографии, — говорю в надежде хоть как-то себя реабилитировать. — Правда, все они за прошлый год, новых почему-то нет. И ещё несколько сообщений… тоже прошлогодних.
Я надеялась, что эти слова как-то приободрят девушку, но в ответ её лицо почему-то становится ещё печальнее.
— Мы в этом учебном году практически не общались, — грустно хмыкнув, пожимает плечами. — Ты вообще ни с кем особо не контактировала в этом году. Стала везде ходить одна. Одна сидеть на лекциях, и в столовой тоже. Я ещё по началу пыталась тебя вывести на разговоры, но ты так упорно отмазывалась от общения… на звонки не отвечала… Ну в общем я в конечном итоге решила отстать. А потом вот узнала об аварии. Прими мои соболезнования. Очень жаль твоих родителей… Я тебе звонила несколько раз после катастрофы, но ты не взяла трубку…
Слова Алины вызывают во мне такой ступор, что я даже ответить ничего не могу. Я всего чего угодно ожидала от сегодняшнего дня. Что из-за амнезии на меня будут смотреть как на прокажённую, или станут жалеть, или душевно больной вообще посчитают, а, возможно, станут заваливать дурацкими вопросами и выведывать подробности аварии, которую я никак не могу вспомнить. Из-за того, что с момента трагедии мне никто кроме Алины не звонил, я боялась, вдруг в институте я была каким-то лузером, гадким утёнком, с которым никто не общался. Но никак мне не могло прийти в голову, что реальность окажется вот такой… То есть, получается, что я сама, своими же собственными руками от себя всех оттолкнула…
