– Вставай, – вырвав окровавленное запястье из зубов Пятака и швырнув противника в растопыренные ветки колючей голубой елки, я поднял Лизу. – Идем к часовне.
Девушка послушалась и затрясла головой, выражая полную покорность. Быстрым взглядом я осмотрел ее. Пока она была цела благодаря моей своевременной реакции на атаки одичалых сородичей. Пострадала только ее одежда. Наряд от кутюр превратился в лохмотья, длинную узкую сумочку, перекинутую через плечо, украшали глубокие царапины.
Перебежками мы добрались до цели. Вспомнив один из недавних уроков Сэнсэя Хитоши, которыми старик развлекал меня на досуге, я двинул Пятаку ногой в самое уязвимое место. Глашу повалил на асфальт и протащил два шага за волосы, после чего был вынужден отпустить ее, чтобы отразить новый бросок ее “супруга”.
– Спрячься здесь, и запри двери, – я втолкнул Лизу в часовню, которая была маленькой крепостью.
Девушка задвинула прочные решетки, защелкнула надежные щеколды и заперла деревянную дверь. Пятак прыгнул на решетчатые ворота, стал их трясти, пытаясь расшатать и сломать, но сверхпрочный сплав не поддавался. Выбив узкое стекло на правой створке деревянной двери, вампир попытался поранить Лизу, но девушка успела отскочить к аналою.
Достав зажигалку из сумочки, Лиза зажгла большую свечу и приготовилась к обороне. Когда в разбитом дверном оконце появилась когтистая женская рука и стала шарить в поисках замка, Лиза опалила кожу вампирши, и Глаша с воем отскочила от часовни.
Мне было не привыкать драться с Пятаком врукопашную. Век назад приходилось сражаться с ним не совсем всерьез, менее жестоко, но довольно утомительно. Я должен был побеждать его на лесном ковре, чтобы оставаться лидером. С течением лет задача сильно усложнилась.
К моменту нашей встречи в двадцать первом столетии я стал спокойнее и медлительнее, а Пятак и Глаша обрели полную свободу. Лесные разбойники жили, руководствуясь принципами чистой анархии, что, впрочем, вряд ли понимали сами. Их сумасшедшая дикость переросла в несокрушимую силу, она придавала им невероятное ускорение во время атаки.
Пока я учился жить по-человечески, мои бывшие приятели старались выжить в дикой природе и каменных джунглях, с годами совершенствовали звериные навыки. И если я еще колебался, если мне еще было как-то неудобно убивать былых соратников, то они видели во мне исключительно вкусный обед.
Сражаясь со взбесившимися вампирами, я старался устоять на ногах, когда меня пытались повалить, и все больше увеличивал силу удара при атаке с небольшого разгона. А уж сбросить меня с себя и подавно было нелегко. Хоть я и сам был прилично побит, ободран и немного порезан заговоренным ножом Пятака, но и соперников покалечил – мама, не горюй! Пятаку отгрыз ухо, сломал левую руку, размозжил нос и свернул челюсть, так что он больше не мог кусаться. Глаше досталось поменьше – не привык я калечить особ женского пола. Но последний бросок вампирши пробудил во мне инстинкт самосохранения и предрешил ее судьбу. Глаша едва не перегрызла мне горло, прыгнув с крыши часовни мне на шею в тот момент, когда я накрепко сцепился с Пятаком. Огрев ее супруга по голове локтем и свалив его ударом ноги, я схватил вампиршу под подбородком, приподнял ее и швырнул на забор лицея. Железный штырь пронзил ее лопатку, вышел из правой груди. Глаша повисла на заборе рядом со своей жертвой.
Кровавое зрелище излечило меня от жалости к бывшим соратникам. Пора положить конец их разбою.
– У тебя в сумке осиновый кол, – напомнил я Лизе. – Убей ее!
Истошный вой раненой вампирши и сломанный об асфальт нож Пятака, с которого я снял слабый заговор прикосновением, успокоили девушку. Ведомая любопытством Лиза высунулась из часовни, подняв большую свечу как факел.
Я занялся Пятаком. Больше ему от меня не уйти. Вопли жены подстрекали вампира к отчаянным действиям, но силенок уже не хватало для мощной атаки. Пятак не мог освободиться, разорвать дистанцию для краткой передышки. Я прикладывал его дурной башкой об асфальт, ломал его кости о фонарные столбы.
– Я не могу! Не могу! – закричала Лиза.
Она медленно осела на землю перед Глашей, пытавшейся подтянуться на заборе и снять свое тело со штыря. Еще чуток – и вампирша окажется на свободе. В правой руке Лиза держала осиновый кол, а потушенную свечу в левой руке она приложила ко лбу.
Я понял, что в ней начала просыпаться та ее часть, о которой мне было страшно подумать. Бросившись к Лизе, я вырвал кол из ее руки и вогнал его по рукоять в грудь вампирши, пронзил сердце. Глашин вой превратился в затихающий писк.
Пятак поспешил мне вдогонку и напал со спины. Я перебросил его через голову, прицелился нанизать его на забор, но вампир выскользнул из когтей, ударив меня в живот обеими ногами. Я не позволил ему перескочить во двор лицея, вытащил его на дорогу и, схватив сзади, зажал его голову руками, попытался сломать ему шею…
Свист рассекаемого воздуха, ветер от резких взмахов перепончатых крыльев… Стремительное приближение сверкающих в темноте красных глаз и белоснежных острых зубов… Я отвлекся всего на мгновение, но если речь идет о вампирских боях, это очень много времени. Пятак перехватил мои руки, дернул их вниз, выкручивая до боли, и вырвался.
Сатибо его почти поймал. Хитрый разбойник изловчился оставить разодранную джинсовую куртку в драконьих зубах. Нырнул в скопище гаражей-ракушек за старыми домами, а оттуда – в замшелое замусоренное бомбоубежище, которое разветвлялось на несколько подземных путей. Сатибо покружил над центром города и вернулся. У оборотней-драконов хорошее зрение, но слабый нюх.
Приземлившийся рядом Сатибо меня обдал жаром дыхания.
– Ты что наделал?! – прорычал он, ощерившись и вздыбив спинной гребень.
– Это ты чего натворил?! Все испортил! – парировал я, глядя в сторону бегства Пятака. – Мне помешал прикончить злодея, и сам его упустил!
Сатибо понюхал мою ободранную, запачканную кровью куртку, брезгливо фыркнул и задумчиво осмотрел место происшествия. Его взгляд ненадолго задержался на заборе лицея и висевших на нем трупах. Он будто бы понял, что появился на арене не в тот момент. Прервав случайный вздох, потушив разгорающийся в груди огонь, он легонько подтолкнул мордой Лизу, помогая встать на ноги. Ручейки слез текли по щекам девушки.
– Чем ты думаешь? У тебя вообще мозги работают? Устроили тут охоту на живца, – Сатибо не мог не прочесть ей мораль – хотя бы тихо и почти что ласково.
Слизав с ее лба застывший воск, он подставил ей свое широкое плечо, чтобы она могла опереться на него. Лиза приняла помощь. Придерживаясь левой рукой за дракона, она протянула правую ко мне. Я подошел, и она прикоснулась к заживающим царапинам и ссадинам на моем лице.
– Тиша, прости. Наверное, гадина меня загипнотизировала. Ее визг оглушил. А еще меня парализовал страх. Я не смогла ее ударить.
– Людям нелегко противостоять вампирам, – я взял ее дрожащую руку. – Ты держалась молодцом. Я тобой горжусь.
