Джессика сделала глубокий вдох и прислушалась к сердцебиению. Может, следовало подождать, когда Харишка решит, что выгода от нее исчерпана, и отпустит ее домой, к Полу и герцогу.
Или Орден мог дать ей новое назначение, чтобы просто доказать, что они распоряжаются женщинами, как шахматными фигурами, – и она все равно никогда бы не увидела семью. Все те годы, что Джессика провела с Лето и любила его, она не отвергала Орден сестер, как этого хотел герцог. Видя отчаяние и горе Лето после гибели его сына Виктора, Джессика решила родить ему другого наследника, она выбрала пол ребенка, и этому, как ни парадоксально, ее научил орден. Если бы ей выпал шанс сделать то же самое, она снова, не колеблясь, родила бы мальчика.
Она снова задрожала, несмотря на все усилия не обращать внимания на холод. Бледные тени немного рассеивались тусклым светом, пробивавшимся через высокое окно. Она испытывала растерянность, подавленность и все те эмоции, которые Орден сестер требовал держать на замке.
Когда Сестры ночью ворвались в ее комнату, Харишка сильно разгневалась, и Джессика усмотрела в этом иронию. Очевидно, гнев позволителен Ордену, а любовь запрещена? Но что может быть важнее любви для сохранения будущего человечества?
У Джессики в ушах до сих пор стоял крик Верховной Матери и лязг запираемой двери. Она остро чувствовала свое одиночество, ее оторвали от семьи, и все, что осталось у нее от Лето и Пола, – это воспоминания.
* * *
Стоя внутри палаты, где лежала Лезия, Верховная Мать Харишка сверлила взглядом иссохшую костлявую старуху, каким-то образом ухитрившуюся сесть. Женщины смотрели друг на друга, и ни одна не отводила взгляд.
Харишка игнорировала отвратительный смрад, сосредоточившись на этом поединке с противником, подругой… загадкой.
– Мы доставили тебе Джессику, как ты сказала. Мы разлучили ее с сыном, а теперь я требую от тебя сотрудничества. Объяснись! Что ты знаешь? Что должен знать Орден сестер? Что ты видела, и как мы можем это исправить?
Древняя старуха невнятно прохрипела ответ. Она не выдержала взгляда Верховной матери, глаза ее закатились, и теперь виднелись только их белки. С губ срывался хриплый шепот.
– Ты хочешь разумного разговора, когда я вижу смерть и хаос в нашем грядущем? Ближайшее будущее искажено, так же как и отдаленное. Джессика – триггер, она привела в движение все. То, что она сделала, принесет…
Слова слились в неразборчивое бормотание, а затем Лезия вздохнула – словно пролились последние капли иссякшего ливня.
– Что? – закричала Харишка, употребив Голос, хотя знала, что на старую мать Квизац Хадерача он не подействует. – Что она принесет?
Лезия стремительным змеиным движением откинула голову на подушку.
– Джессика принесет то, что вы заслужили! Мне не следовало предостерегать вас.
Она обмякла, как надувная игрушка, из которой выпустили воздух. На иссохших губах застыла безумная дьявольская ухмылка.
Харишка остановилась в дверях, готовая в любой момент покинуть комнату.
– Я Верховная Мать, но не могу принять правильное решение, если не получу от тебя нужные сведения. Какой от тебя прок? Мы сделали все, о чем ты просила, хотя ты убила несколько ни в чем не повинных сестер.
Она с опаской шагнула к Лезии, вспомнив Ринни, которая до сих пор пребывала в умопомрачении, беспрестанно повторяя литанию против страха, и других жертв, разбивших себе головы о стены, вырвавших глаза и выбросившихся из окон.
– Что не так с сыном Джессики? Теперь мы знаем о его пророческих снах, о его предзнании. Возможно ли, что он Квизац Хадерач, родившийся на одно поколение раньше, чем мы рассчитывали? Что говорит твое предзнание?
Лезия закатилась неудержимым истерическим смехом.
– Вариантов грядущего много, это не одно предопределенное течение событий. Но так как вы потерпели неудачу, то во всяком будущем вы обречены.
– Надо ли понимать, что возможен не один Квизац Хадерач? Мы испробовали так много альтернативных путей, чтобы достичь цели. Один из них должен оказаться верным!
Лезия не стала отвечать. В ней что-то кипело, а взгляд уставился в Верховную Мать, как дуло ружья. Но вот глаза ее снова закатились, взгляд рассеялся. Она надолго умолкла, но затем снова заговорила:
– Вы не сможете даже начать понимать то, что я вижу. Вы не сможете последовать за мной туда, куда пойду я, и я убью любого, кто попытается вторгнуться в мою память! Она не ваша, и вам она не достанется!
Старуха, сложившись, упала на кровать так, словно скатилась с высокого склона. Глаза ее закрылись, рот обмяк. Дышала она хрипло и с большим трудом. Боясь, что это очередной трюк, Харишка вызвала медсестер для наблюдения за неадекватной пациенткой.
От ведьмы пахло смертью, словно она разлагалась заживо, клетка за клеткой. Распадалось то немногое, что еще оставалось от ее организма.
Выдавив из себя хриплый скрипучий звук, Лезия произнесла:
– Орден сестер не сможет оправиться от этого. Кровь, ужасные страдания и катастрофа!
Она упала на подушку и уставилась в потолок, беснуясь от бессильной ярости.
* * *
Каждому благородному человеку отведена роль, которую он должен играть. Мы можем произносить возвышенные речи, можем жаждать славы, проявлять всевозможные добродетели. Но ядро личности неизменно, как бриллиант, даже если он сокрыт от посторонних глаз.
Герцог Паулус Атрейдес, «Основания чести»
Кто я?
Лето не было нужды произносить это вслух, так как спрашивал он самого себя. Никто другой не мог дать нужный ответ.
Ночью столица взрывалась светом, шумом и величием, но Лето сидел в апартаментах один. Он приглушил свет, но ни сияние, ни тень не приносили облегчения.
Кто я?
Он – Лето Атрейдес, герцог Каладана, отец Пола. Он предан понятиям чести и долга. Он твердой рукой правил своим народом, потому что не сомневался в справедливости своих действий. Люди называли его Лето Справедливым.
Но в последние несколько месяцев его сердце, его внутренний стержень пошатнулись, как от удара астероида. Распространение айлара, «каладанского наркотика», замарало его репутацию, несмотря на то что сам он узнал о нем, когда наркоторговля уже цвела пышным цветом. Бичом и пламенем уничтожил он папоротниковые плантации Чена Марека в северных лесах, но этого оказалось недостаточно.
Люди все еще думали, что айлар распространился в результате его, герцога, махинаций на черном рынке. Лорд Атикк вызвал его на дуэль из-за смерти сына, и Лето собирался защитить свою честь. Его удивило, что приближенные императора смогли поверить, что он коварно отравил соперника, чтобы избежать поединка. Лето предпочел бы умереть в бою, но не дать никому подумать, что он – жалкий трусливый червь.
