Шаддам плотно сжал губы.
– Мы присмотрелись к Радживу Лондину, в частности, к его публичным и частным высказываниям. Я уверен, что он активный член Союза Благородных! Самое меньшее, он сочувствует подрывному движению. Его следует наказать.
– Это требуется доказать в имперском суде, сир, – возразил Лето. – Я никогда не любил герцога Фаусто Вердена, но я бы сказал то же самое и о нем.
Лицо Шаддама окаменело.
– Я являюсь полноправным арбитром имперского законодательства, и мы должны делать все возможное, чтобы сокрушить это разрушительное движение. Вы же сами посещали Оторио. Вы же видели, насколько они жестоки и беспощадны.
– Я стал свидетелем злодеяния Якссона Ару, – признал Лето. – Но я не вижу такого же преступления на Радживе Лондине. Вы можете не соглашаться с его критическими высказываниями, но если противоречие имперской политике равнозначно смертному приговору, то Империя явно не то, что я о ней всегда думал.
Фенринг нервно всплеснул руками.
– Хм-м-м, я прошу вас пересмотреть свое решение, герцог Лето. Ставки очень высоки. Движение мятежников необходимо разоблачить и искоренить.
– Вы, конечно, можете искать врагов под своей кроватью, если хотите. – Лето понизил голос. – С меня хватит политики, я сыт ею по горло. Я сделал ошибку, прибыв на Кайтэйн и погнавшись за ложной целью.
Герцог задумался, и его захлестнули воспоминания о Джессике. Она столько лет оставалась его верной спутницей. Но ее верность Ордену перевесила любовь к мужчине. Политика! Он решил написать вежливое письмо Викке Лондин, поблагодарить за приятное общение и пожелать ей всего наилучшего. Сейчас не время строить личные отношения.
– Я возвращаюсь на Каладан. Мой народ ожидает своего правителя, и мне, кроме того, надо подавать сыну образцовый пример.
Лето церемонно поклонился, повернулся и вышел.
Шаддам и Фенринг так сильно изумились, что ни один из них не окликнул герцога, хотя он вышел, не дождавшись разрешения Императора.
Сидя в своем тайном алькове, императрица Ариката с большим интересом слушала этот разговор. Поведение Лето показалось ей восхитительным; она внимательно следила за всеми его приключениями и действиями с тех пор, как он прибыл ко двору. Ариката отчетливо видела душевную боль герцога и понимала, что он переживает из-за утраченной любви.
Каладан никогда не считался важной планетой в анналах Ландсраада, но Ариката имела свои обязанности. После того как Лето покинул императорское крыло дворца, она написала отчет и по секретному каналу отправила его в серебряную Иглу, где его должны были тотчас же передать лично ур-директору КАНИКТ Малине Ару.
* * *
Я слышу твои аргументы и оправдания, но они бледнеют в сравнении со спором голосов, бушующим в моем разуме.
Верховная Мать Харишка; замечания по поводу заседания совета Бинэ Гессерит
Лезия продолжала переходить от бодрствования к беспамятству, но Верховная Мать уже не считала ее полезной. Джессику надежно заперли в карцере, так как она оказалась неуправляемой и представляла потенциальную опасность для ордена – если, конечно, поверить тому, что наговорила старуха.
Харишка решительно шла по обширному двору к перестроенному и заново украшенному зданию Капитула, обновленного на деньги, пожертвованные Домом Тулла. Как Верховная Мать, она сознавала, что следует лучше сдерживать эмоции, но страсти кипели и снедали ее, как лихорадка. Она задержалась на пороге, стараясь обрести безмятежность духа и наблюдая за белым паром своего дыхания в холодном зимнем воздухе. Исполнившись решимости, Харишка гордо вскинула голову и вошла в величественное каменное здание.
Первый этаж Капитула был достаточно обширен, чтобы вместить всех сестер ордена, но чаще всего Харишка собирала здесь небольшой круг своих советниц, для чего использовала скромную круглую комнату на верхнем этаже – безопасно и в более приватной обстановке. Харишке сейчас требовались советы Рутин и Корданы – двух Преподобных Матерей, чьи мнения всегда противоречили друг другу, но из этого столкновения рождалась истина. Эти две женщины стали самыми доверенными лицами Харишки, заменив ей Мохайем.
Она поднялась на верхний этаж, прошла через анфиладу маленьких залов и оказалась в зале совета. В металлическом камине жарко горел огонь, освещая тусклым оранжевым светом скромно обставленную комнату. Широкие треугольные слуховые окна пропускали усиленный дополнительными лампами неяркий свет слабого солнца Уаллаха IX.
Помещение оснастили сложной следящей системой, что позволяло участницам совещаний одновременно видеть, что происходило в комплексе Школы Матерей. Когда Харишка вошла, на одном из экранов виднелись трое молодых мужчин, убирающих Зал Собраний. Более важный монитор показывал, что творилось в медицинском отсеке – Лезия лежала с закрытыми глазами на обмякшем лице, похожая на изваянную из костей и морщин скульптуру.
Харишка заперла дверь. Рутин и Кордана сидели на своих обычных местах, а Верховная Мать забралась в самое высокое кресло.
– Если Лезия умрет, у нас отпадет нужда в Джессике. Мы вызвали ее, но практически ничего не узнали с ее помощью. Игра себя не оправдала.
– Мы узнали, что она потенциально опасна, так же как и ее сын, – возразила Преподобная Мать Рутин; сестра среднего роста и телосложения, отличающаяся блестящим умом, полными чувственными губами и острым языком.
– Но она также потенциально полезна, – возразила Верховная Мать. – Ты же не станешь выбрасывать острый нож только потому, что им можно порезаться.
Сидящая с другой стороны от Верховной матери Преподобная Мать Кордана обладала проницательным взглядом, резкими чертами лица и искривленным позвоночником. Рожденная в Ордене сестер, она пала жертвой неверно выбранного генетического пути, и даже самые умелые хирурги не смогли исправить тяжело пораженный позвоночник. Ее округлые плечи сильно сутулились; свое уродство Кордана носила с самого детства. Иногда Орден сестер подвергал таких мучениц эвтаназии, но в некоторых случаях им находили полезное применение. Выдающиеся умственные способности Корданы очень скоро позволили ей выдвинуться. Она проявила жесткость, выносливость, терпение и сострадание. Харишке требовались не красотки, а компетентные советницы.
Кордана изредка употребляла немного специи, что придавало ей энергии и облегчало телесные недомогания, но Рутин просто ненавидела запах корицы. Казалось, что эта сестра черпает силы в злословии. Теперь она, усмехнувшись, заметила:
– Верховная Мать, я просила ее не употреблять специю перед нашей встречей, но от нее все равно несет, как из помойки.
Кордана пожала круглыми плечами и поудобнее устроилась в кресле.
– Я очень умеренно использую специю. Последнюю дозу я приняла несколько часов назад.
В ответ Рутин демонстративно встала и пересела подальше от Корданы.
Привыкшая к их постоянным пикировкам, Харишка вернула советниц к обсуждаемой теме.
