Только я открыла рот, чтобы выцедить из себя порцию стандартной дерзости, как Шамиль вышел из комнаты, судя по всему, не планируя услышать мой отрицательный ответ. Но я так обрадовалась, что могу выбраться из заточения, что даже не подумала бы долго бузить.
Залезла в пакет, вытаскивая из него коротенькое вечернее платье. Простое, чёрное. Но, судя по бирке, стоящее как моя почка. Или две.
Не стала разбирать своё иррациональное желание выглядеть красивой для него. Но спустилась через час в гостиную при полном параде.
У Хозяина глаз-алмаз, платье идеально на мне сидело, подчёркивая каждый изгиб.
Когда Шамиль поднял на меня взгляд, мне показалось, я даже успела заметить восхищение в нём. Но спустя секунду он стёр всё выражение из глаз. Только желваки на челюсти говорили о том, что он не в настроении.
Ехали в машине в полной тишине. Интуиция подсказывала, что Шамиль не намерен вести диалог. Но несильно удивилась, когда мы приехали к его клубу.
Он провёл меня через центральный вход. В ресторан, расположенный на первом этаже. Одно из самых легальных мест в этом здании.
Все столики были свободны. Кроме одного. Круглого и самого большого.
Сердце испуганно сжалось, когда взгляд упал на знакомого мужчину. Соломон.
Я воровато посмотрела на Шамиля. Но на его лице не было никакого выражения. Словно сейчас разыгрывается очередная партия в покер. И он намерен её выиграть.
Меня мелко затрясло. И я даже не сомневалась, что это не укрылось от Хозяина. Однако он никак не отреагировал. Вёл себя так, будто я просто его красивый аксессуар на этот вечер.
Усадил рядом с собой. А я украдкой бросила взгляд на Соломона.
Тот выглядел удовлетворённым. И смотрел на меня не скрываясь. Откровенно.
За столом сидели и другие мужчины. Кто-то с парами. Кто-то нет. Но их я не знала. И не понимала предмета диалога. Юристы. Документы, которые подписывал Шамиль, пока я кусала до крови губы.
Мне хотелось одёрнуть его, когда он ставил свою размашистую подпись. Попросить увезти меня отсюда. Домой. К нему. Но я не посмела выйти из роли нарядной куклы.
А через две минуты началось маски-шоу.
Я сначала услышала, как выбили входную дверь. Раздались крики. Не соображая, что происходит, посмотрела на Шамиля. Но его лицо абсолютно ничего не выражало. Он лишь перевёл спокойный взгляд на дверь.
Всё закрутилось настолько быстро, что мой мозг с трудом успевал фиксировать происходящее. Помещение заполнили мужчины в чёрной одежде с надписью «ОМОН».
Шамиля скрутили молниеносно сразу трое мужчин. Рубашка натягивалась на его напряжённых мышцах, но он даже не сопротивлялся.
Единственное, что я услышала, это слова, которые он процедил сквозь зубы и не мне:
– Если с головы девушки упадёт хоть волос, я вас урою.
И не упал.
– Всё будет хорошо, Василиса, – донёсся до меня голос Соломона, который крикнул мне, когда его скручивали. И я похолодела, потому что Шамиль это точно слышал. – Я тебя заберу.
Сердце забилось в ушах. И именно сейчас я ощутила страх на полную катушку.
Глава 18
Шамиль
Некоторое время назад
– Холера, сибирская язва и бубонная чума в одной пробирке, – тру переносицу, ошалевая от информации, переданной Ветрянским. Мозг кипит. Вена на виске грозит взорваться от напряжения. – Я таких ещё не встречал. Абсолютно отбитая девчонка.
– Чокнутая, – соглашается Якуб, хотя в этом нет нужды, Василиса неоднократно подтверждала свой диагноз, – и самоубийца.
Василиса. Прокатываю её имя на языке, прикрыв на мгновение веки.
Дочь моего врага, человека, которого я мечтал стереть с лица земли. Человека, чьё имя вызывало во мне непреодолимое желание убивать. А Маугли, оказывается, названа одним с ним именем. И я даже не понимаю, как пережить данный факт. Как с ним смириться. Но главное, какое наказание для неё выбрать.
Лиса Алиса. И её Кот Базилио – Соломон.
Стоило вспомнить о нём, как кровь вскипает в жилах.
Он явно имеет на неё виды. Я заметил его интерес на вечеринке. Не придал ему значения, не подозревая, что они знакомы. Василиса своим огнём способна спалить города. Что уж говорить о несчастных, на которых она мимоходом оставляет ожоги. Но сейчас перед глазами крутилась его физиономия. То, как он не мог отвести от неё взгляд.
И у меня в голове рождалась уйма вопросов.
Он дотрагивался до неё? Ласкал её? У них был секс? Он был её первым мужчиной? Как давно?
Внутри всё скручивается от злости. Втягиваю через сжатые зубы воздух, испытывая острую потребность завершить дело, которое я когда-то начал. Но по странному стечению обстоятельств не закончил, пощадив Соломона.
Но теперь стало очевидно – он не жилец.
А вот она…
Выдыхаю, ощущая жар в теле. Не представляя, как переварить всю информацию.
Делаю глоток алкоголя, но даже высокий градус не помогает прочистить мысли. Была бы возможность, надрался бы. Только эту маленькую сучку надо ещё спасти. И как-то удержать себя от её убийства.
– Как так вышло, что ты сразу её не проверил? – спрашивает брат, с любопытством меня изучая.
Пожимаю плечами.
– Посудомойку? – морщусь.
И тогда, и сейчас заказывать досье на младший обслуживающий персонал, посудомойку, которая никогда не смогла бы пробраться в моё окружение, кажется чистым бредом.
Но эту – я недооценил. Она не просто оказалась в моём узком кругу. Она пробралась куда глубже, проникла в каждую мою клетку, как гребаный метастаз от раковой опухоли.
– И что теперь ты намерен с ней сделать? Убьёшь? – совершенно серьёзно интересуется.
Смотрю в глаза брата, видя блеск зарождающегося смеха.
– Непременно. – Во всех позах убью. И долго убивать буду, пока в ней ничего от её папаши не останется. – Только найду.
Никто не приносил мне столько неприятностей, сколько эта девчонка.
Она вчера должна была явиться ко мне. Знала, что иначе её ждёт наказание. Но не пришла.
И это привело меня в ярость.
Злился оттого, что мне порой казалось, будто я читаю её, как открытую книгу. Каждую эмоцию считывая с лица. А через минуту понятия не имею, с кем связался. В ком погряз, как в трясине.
Чистая, светлая и одновременно кромешная тьма. Не девушка, а проклятие. Настоящее наказание за все мои грехи. За все разбитые сердца и ложные надежды.
В одно мгновение жмётся ко мне, хватается, будто я единственная возможность выжить. А через секунду смотрит так, будто раздумывает, каким оружием меня лучше убить, чтобы я дольше мучился.
