Закрыл за собой дверь.
Заторможенно наблюдаю, как он медленно приближается ко мне.
До меня донёсся лёгкий, едва уловимый аромат его парфюма. Запах свежей рубашки. И немного женской туалетной воды. Бабы, которая о него тёрлась.
Остановился в шаге от меня, разглядывая. Не сразу сообразила, на что он так пялится.
Волосы.
Отросшие кудри завивались от влажного воздуха ещё сильнее.
Потянул одну прядку. Отпустил. И она резко отпружинила мне по щеке.
Зря я напилась. Потому что все остальные эмоции, помимо тоски по нему, стёрлись. Я рвано вдыхала воздух, в лёгких его не хватало, пока лихорадочно билось сердце. Хотя мне казалось, Шамиль его лично перемолол в фарш. И биться в груди давно нечему.
От боли и горечи хочется выть на луну. Сжимаю зубы, когда его рука оказывается на моей талии. Резко притягивает к себе. Я и так едва стояла на ногах, а теперь и вовсе упала ему на грудь. Вцепилась в рубашку, сминая её в кулаке.
Кожу покрыла испарина. От близости сделалось лишь жарче. Но сейчас я перестала обращать на это внимание. Вся сущность сосредоточилась на забытых ощущениях. Его тела рядом.
Рука с талии опустилась на мою задницу. Приподнял лёгкое платье и сжал ягодицу, спрятанную под тонким кружевом, впечатывая мой лобок в свой пах.
У меня год никого не было, кроме игрушек, купленных в магазинах для взрослых. И близость с ним оказала разрушительное воздействие. Для моей воли.
– От меня сбежала, чтобы трахаться с Соломоном?
Свет неудачно падает, и мне не видны его глаза, только голос спокойный, пугает до чёртиков.
– С ним тебе нравится больше?
До меня даже не сразу дошёл смысл его вопроса. Таким диким он мне показался. Дурацким. Где я и где секс с Соломоном. Меня от него воротит.
Но не Шамилю меня упрекать. Он уж точно не сидел на голодной диете и в тёлках себя не ограничивал. Хотя его инструмент так твёрдо прижимался ко мне, что возникла дурацкая мысль об обратном.
– Да, Шамиль. – Надеюсь, он не ожидает, что я начну доказывать ему, что хранила верность. Провожу указательным пальчиком по его колючей щеке, забавляясь его реакцией. Тем, как тут же застывают глаза, превращаясь в гранит. – Он трахает меня каждую ночь. И просит, чтобы я называла его Хозяином.
Меня несёт. Тормоза подрезаны. И я мчусь на всех парах в пропасть.
Шамиль выдыхает с рыком. Едва сдерживаясь от желания, от острой потребности свернуть мне шею. Странным образом я ощущаю его эмоции. Они передаются мне, втекают в меня. Его колотит от моего ответа. Но меня это лишь забавляет.
Ему хочется сделать мне больно. А мне почти хочется её испытать. Прийти в себя и протрезветь. Но, когда Шамиль сжимает мои волосы, наматывая на кулак, вместо боли приходит возбуждение. Оттягивает их назад, заставляя меня смотреть в его глаза. Дикие. Злые. Будто он ожидал совсем иного разговора.
Напряжение сковывает тело, внизу живота становится всё жарче. Соски предательски напряжены и трутся о кружево бюстгальтера, от которого хочется избавиться.
– Что же, может, тогда мне стоит оставить твоему жениху подарок? – рычит в лицо, скаля крепкие белые зубы.
Всё происходит словно без моего участия. Не успеваю даже сообразить, как он приподнимает мой зад и усаживает меня на раковину, вставая между моих ног. Лишь сейчас догадываюсь, что он планирует трахнуть меня прямо здесь.
В уме прикидываю, сколько прошло времени. Соломон определённо заметил моё отсутствие. Но мысль о Соломоне исчезает так же быстро, как и появляется.
Шамиль расстёгивает ремень, а я голодно слежу за его движениями.
– Ты спятил? Дверь не заперта, сюда могут войти! – выдыхаю, опомнившись.
– Мне плевать, – спокойно отвечает, продолжая начатое, и я ему верю. Ему действительно безразлично, если у нашей сцены появятся зрители. Возможно, он даже ожидает Соломона?
Пытаюсь его оттолкнуть, сползти обратно на пол, но он твёрдый как скала. Моих сил не хватит справиться с ним.
И вместе с тем, кроме морока возбуждения, где-то внутри просыпается гордость. Неужели он думает, что может вернуться в мою жизнь, трахнуть и снова уйти в закат?
Не-на-ви-жу. Самодовольный индюк.
– Какого хрена ты вдруг объявился? Я отлично жила без тебя! Я не хочу тебя знать, понял? Отпусти меня. Я почти замужняя женщина, – шиплю первое, что приходит в голову. Почти рандомно. Пытаясь угадать, что его остановит.
Ему не нравится этот поток слов. Шамиль притягивает мой зад ближе к себе, так что я сквозь трусики ощущаю горячую, влажную головку, обжёгшую внутреннюю поверхность бедра.
– Может быть, я соскучился? – ухмыляется, доказывая обратное. Так лениво, что мне хочется залепить ему пощёчину.
– Врёшь, – впиваюсь ногтями в его плечи. За наглую ложь, которой хочется верить.
Сердце будто из сахарной ваты соткано. Ещё парочка слов, и я растаю вместе с ним.
От бессилия сминаю ткань его рубашки, оттягивая, пытаясь порвать. Причинить любой вред. Но, когда шею обжигают горячие губы, ослабеваю, забывая, как бороться.
Как с ним справиться, если тело отказывается слушать?
Каждое его касание пускает по коже разряды тока, соединяющие нас. Питающие. И мне хочется вновь и вновь прижиматься к нему. Едва справляюсь с желанием проникнуть пальцами ему под рубашку. Изучить тело, вспомнить его заново.
Он врёт. А я вот соскучилась. Дико. Невыносимо. До дрожи и жалких слёз. Так сильно, что, кажется, если он отпустит и уйдёт, я примусь умолять его вернуться.
От обиды на саму себя прикусываю губу, ощущая проигрыш в этой битве.
– Замужняя женщина, значит? – отрываясь от моей шеи, сдавленно переспрашивает, будто эта фраза только сейчас осела в его сознании. – Значит, хочешь за Соломона замуж?
Пальцы вмиг оказываются на моём подбородке, сдавливают, причиняя боль. Приподнимает лицо так, чтобы заглянуть в мои глаза. Словно в них он способен найти ответы без слов.
Алкоголь во мне бурлил, мне требовалось высказать всё, что я думаю о нём. Поквитаться за реки пролитых слёз. За обиду, что больше меня самой.
– Ага, – подтверждаю, с трудом ворочая губами, – ты не знал, что я с детства была в него влюблена?
Глаза Шамиля обволакивает чернота. Неужели мои слова принял на веру игрок в покер? Вероятно, оттого, что в этот раз я говорю правду. Никакого блефа.
Несколько секунд он просто смотрел на меня. И мне даже начало казаться, что я наблюдаю смерть его нервных клеток и лопающиеся капилляры в белках глаз.
Нас разделяли сантиметры. Я видела на лбу вену. Темнеющую щетину на щеках. Чётко очерченные и такие желанные губы. Взгляд задержался на них на короткий миг, что не укрылось от Шамиля.
