Я до сих пор слышала его запах, от которого слабели коленки. Хочется забыть обо всём, кинуться ему на шею и требовать, чтобы он меня не отпускал. Залюбил до потери сознания.
Но Шамиль молчит. Размышляет, прикидывает варианты, как выгоднее сбагрить никудышную добычу?
И эта повисшая тишина пугает.
Не успеваю додумать, как двери распахиваются на уровне парковки. Шамиль хватает меня за руку, переплетая наши пальцы, и ведёт в сторону своего автомобиля.
Меня раздражала неясность своего положения, которой он намеренно наказывал.
– И что, ты ничего не скажешь? – не выдерживаю, нарушая первая тишину, когда Шамиль усаживает меня в свой автомобиль и занимает водительское кресло.
Смотрю на его чёткий профиль. Заводит машину и выруливает из стоянки.
Молчит.
– А что ты хочешь от меня услышать? – не смотря в мою сторону, интересуется с саркастичной ухмылкой. – Что я верну тебя Соломону или отцу? Вася, ты взрослая девушка, но ещё такая наивная.
И вроде не глупая, но ничего не понимаю.
Хмурюсь, усаживаясь вполоборота.
– Хочу понять, зачем тебе жена, с которой не будет секса и которая не подарит тебе детей.
Замечаю, как его пальцы сильнее сжимают руль, так что вены на кисти вздымаются.
До меня доходит простая истина. Шамиль, несмотря на свой имидж хозяина ночного клуба и гуляки, хочет семью. Обычную. С женой и детьми. С собакой и садом на заднем дворе.
И почему-то в качестве суженой он выбрал именно меня. Дикую, необузданную, затравленную девчонку, которая и знать не знает, что такое семейный очаг.
Прячу глаза, опуская ресницы, потому что слёзы наворачиваются. А ком, застрявший где-то между грудной клеткой и горлом, мешает дышать.
Я просто хочу, чтобы меня любили.
Так просто, но так сложно.
Мысленно возвращаясь в своё детство, я вспоминала отношение родителей и, мне казалось, что я знакома с этим чувством.
Но, повзрослев, поняла, что отец готов меня продать тому, кто предложит наивысшую цену, а мама – обменять на наркоту. И я сильно сомневаюсь, что верно оценивала свои воспоминания. Выдавая желаемое за действительное.
– Ты станешь моей женой в любом случае, – сухо отвечает, и я остро ощущаю сгущающиеся краски. – Не хочешь трахаться со мной, я буду трахать других. А ты будешь дома меня ждать.
Слова как удар под дых.
Больно. Намеренно и жестоко.
Равноценный ответ на мой отказ.
Сжимаю зубы, тяжело, порывисто дыша.
Сама не понимаю, зачем это делаю, пока машина несётся на полном ходу. Но злость и жгучая ревность застилают глаза, стоит подумать о том, что он с другой. Я буквально кидаюсь на него, намереваясь расцарапать его красивую физиономию до такого состояния, чтобы ни одна шалава в его сторону не посмотрела.
Шамиль будто ждал подобной реакции. Резко остановил автомобиль, перехватывая мои руки с длинными острыми ногтями после того, как я успела поцарапать его щеку до крови. Перетащил меня себе на колени, удерживая, пока я брыкалась, как необъезженная лошадь.
– Ты же не думаешь, что я буду хранить целибат, если ты будешь меня отвергать?
Ожидала увидеть злость в его глазах, но вместо неё замечаю смешинки. Легко, невесомым прикосновением касается моей щеки губами, оставляя тёплый след. Руки блуждают по моему телу, словно Шамиль понимает, как мало у него времени, чтобы касаться меня.
Он словно знает, как забрать у меня все силы на борьбу. Мышцы слабеют. Единственное, чего мне хочется, это прижаться к его груди и слышать биение сердца. И за это я испытываю к себе презрение. Из-за своей слабости и бесхребетности.
– Отпусти меня, – цежу сквозь зубы.
Хотелось сказать ему, что и я в долгу не останусь. Найду с кем заняться сексом. Но, зная Шамиля, угроза еще на стадии обдумывания кажется безумной. За ним не постоит убить и меня, и моего несчастного любовника.
Но хуже всего, что я этого не хочу. Не хочу другого. Только его. И это меня терзает больше всего.
После того как его хватка ослабела, я не сразу отстранилась от него. Питаясь исходящим от мужчины теплом.
Оставшуюся часть пути мы провели в тишине.
А я размышляла, как буду жить в доме, в котором уже обитала его жена. Другая. Носившая его ребенка. Как и я.
От этих дум захотелось открыть дверь и выпрыгнуть из машины на полном ходу.
Но, пока я витала в своих мыслях, заметила, что дорога мне незнакома.
И ворота, у которых остановился автомобиль, тоже.
– Куда ты меня привёз? – спрашиваю резко, опасаясь, что это жилище его семьи и мне придётся знакомиться с ними сейчас, или он оставит меня здесь с чужими людьми.
Сердце заходится в диком ритме.
Кусаю губы, напряжённо заглядывая за резные ворота, когда они расходятся.
– Твой новый дом, – скупой ответ.
– Куда делся предыдущий?
Не хотелось думать, что он будет привозить туда своих любовниц. И от этой мысли все внутренности скручиваются, причиняя боль.
Пожимает безразлично плечами.
– Продал.
Смотрю на него ошарашенно. Представляя, сколько там оставлено воспоминаний. О предыдущей жене.
Снова кусаю до крови губы.
Дверь отворила незнакомая женщина. Улыбнулась мне так, словно всю жизнь ждала моего появления. Почтительно и добродушно.
– Айгуль, проводи госпожу в её спальню, – отдаёт указание женщине.
Сам ослабляет галстук, тут забывая обо мне.
Горничная провожает меня, никак не комментируя моё появление. Но, зная Шамиля, вся прислуга уже наверняка в курсе, что я новая хозяйка.
Женщина распахивает передо мной дверь. В своём полумраке комната кажется уютной. Но совсем не похожа на хозяйскую спальню. Значит ли это, что Шамиль оставит меня в покое?
На кровати обнаружила шёлковую сорочку. Полупустую женскую гардеробную с одеждой на пару дней. Новой, с бирками.
Значит, Шамиль не сомневался в исходе сделки.
Приняла душ, соскабливая с кожи его запах. Но он никуда не уходил, и я ощущала его везде. Рядом. Обессилев, покинула ванную комнату, примыкавшую к спальне. Айгуль оставила на кровати поднос с едой. Но есть совсем не хотелось. Отнесла его в холл и забралась под одеяло.
Лежала некоторое время, опасаясь, что Господин Хозяин пожалует. Спальня не запирается изнутри. Наверняка это он тоже предусмотрел. Но никто не прорывался в мою комнату.
Сжала подушку от досады, жмуря глаза. И, почти засыпая, услышала шаги в коридоре. Замерла, прислушиваясь. Кто-то остановился за дверью. Сердце в ожидании готово вырваться из грудной клетки.
