– У тебя в больничной карте написано, что ты сделала медикаментозный аборт, – повторяет, отделяя каждое слово одно от другого. Будто у меня туго с интеллектом.
Качаю головой, ничего не соображая. Обхватываю себя руками. Вдруг застывшие на коже капли стали холодить. Пробираясь к самому нутру.
– Нет, – болезненно улыбаюсь, испытывая нехорошее предчувствие, – меня мама, после того как я рассказала родителям о беременности, направила к гинекологу. Та прописала мне витамины. Я не планировала аборт.
Тело понимает всё раньше мозга. Колени слабеют, я начинаю медленно опускаться на пол. Шамиль ловит меня, прижимая к телу. Согревая. Больше ни о чём не спрашивая.
А я ощущаю слёзы, текущие по щекам.
Мама.
Кусаю губы, не веря, что они с отцом могли так поступить. Воздуха не хватает. Задыхаюсь. Захлёбываясь рыданиями.
– Тихо, маленькая. Тихо, – целует в висок.
Я поднимаю к нему глаза, встречаясь с его. Он так сильно сжимает зубами свою нижнюю губу, что она вот-вот лопнет. И заструится кровь.
Зло выдыхает через зубы.
Я вижу, как ему хочется произнести вслух витающие в воздухе мысли.
Он их всех уничтожит. Сотрёт в порошок.
– Тебя больше никогда и никто не обидит, слышишь? – целует мои солёные губы. Снова забирая мою боль.
Эпилог
Прошло время, прежде чем боль от разочарований и предательства перестала терзать сердце. Время, потраченное, чтобы научиться доверять.
И как ни странно, мой самый близкий враг, мой злейший враг помог больше родных людей. И как выяснилось, не всегда тот, с кем тебя связывает кровь, способен защитить и поддержать.
Приподняла поля шляпки. Щурясь, посмотрела на знойное летнее небо. Прикрыла веки, прислушиваясь к ощущениям в теле. Вторая беременность протекала легко. И далась куда легче первой. Погладила живот, надеясь, что на этот раз у нас будет девочка.
Я решилась на ребёнка не сразу. Всё считала себя неопытным, диким несмышлёнышем. Но, к моему разочарованию, в этот раз всё получилось не так скоро. Три года прошли в безуспешных попытках забеременеть, доводящих меня до истерик. Когда казалось, что ошибка, совершённая родителями, может стать для меня необратимой.
В наказание Шамиль заключил моего отца в тюрьму. Привыкший к комфорту и понимая, что его жизнь закончится за решёткой, вскоре он покончил с собой. Я не сомневалась, что мой супруг не приложил к этому руку. Ибо то, что он оставил его в живых, стало одним из его свадебных подарков. Не каждой невесте дарят чужую жизнь.
Не то чтобы я переживала за господина Вишневского. Нет. Просто смерть не всегда наказание. Порой она избавление. А мне хотелось, чтобы он прочувствовал тяготы жизни, которые легли на мои плечи после его «смерти».
Мама… Вот уж кого я совсем не понимала. Почему она так поступила со своим единственным ребёнком? Пыталась поговорить с ней. Разобраться. Попробовать найти логичное оправдание чудовищному поступку.
Но она лишь смотрела на меня своими стеклянными глазами, не понимая, что сделала не так.
– Глупая, – улыбнулась мама блаженно, – мы же с папой хотели тебе помочь. Зачем тебе нужен был этот ребенок от нашего врага? Ты же всегда любила Соломона. Замуж за него планировала. Зачем ты нужна была ему с приплодом?
И на её лице действительно читались растерянность и недоумение.
Голова начала взрываться от бешенства, медленно, но верно меня захватывающего.
Я не хотела замуж за Соломона. Это вы хотели оставить себе привычный, сытый уклад жизни. За мой счёт. Это вы не хотели, чтобы он меня отверг.
– А ты разве меня спросила, хочу я делать аборт или нет? – склонила голову сокрушённо, ощущая, что передо мной бетонная стена. Её не сдвинуть. Не переломить. И разницу в работе наших извилин не изменить.
Хлопает глазами возмущённо. Будто я её обвиняю в убийстве. Только для меня так оно и есть. А для неё мой нерождённый ребенок – пустое место.
– Ты вела себя с Ямадаевым как шлюха. Залезла в постель к убийце родного брата и обвиняешь меня в том, что я поспособствовала выкидышу? Неблагодарная тварь!
Я отшатнулась, испытав на себе ударную волну ненависти, сравнимую разве что с ядерным взрывом.
Догадалась, что она ещё сдерживалась. Не показывала истинных чувств, рассчитывая на финансовую поддержку. Но тут чеку сорвало, и правда потекла по канализационным трубам. Её настоящие мысли.
На долю секунды мне даже захотелось оправдаться. Напомнить, что именно Соломон и отец пихали меня в сторону Ямадаева. Но сдержалась, понимая, что она всё равно меня не поймёт. Ведь знает всю правду не хуже меня. Только интерпретирует её так, как ей удобно.
Кинула банкноты на стол. Это была наша последняя встреча. И моя последняя помощь.
По дороге к мужу противные слёзы щипали глаза. Сначала он стоял расслабленно, пока меня не заметил. А затем напрягся всем телом, как хищный зверь, готовящийся к прыжку. Чтобы защитить того, кто принадлежит ему.
Боялась, что он начнёт меня отчитывать. Ведь он изначально не хотел этой встречи. Но Шамиль лишь прижал к груди, тяжело вздыхая.
Борясь со слезами, подняла к нему глаза.
– У меня теперь только одна семья. Это ты. Справишься?
Обхватил моё заплаканное лицо руками, в сотый раз целуя мои солёные губы.
– Справлюсь.
И нам выпали испытания на прочность.
Когда возникла угроза, что я не смогу подарить ему столь желанного ребёнка. Диагноз бесплодие пугал до чертиков. И я опасалась, что это станет поводом для раздоров.
Что бы ему помешало найти другую, которая сможет зачать?
Я раз за разом проверяла его. Закатывала истерики. В какой-то момент меня даже посетила мысль самой уйти от него. Сбежать. Потому что возникло понимание, что он меня никогда не бросит. Сам.
Глупые размышления ребёнка, который вырос, но не успел до конца повзрослеть. Может, оттого бог и не посылал нам детей.
Только порой казалось, мой муж способен читать каждую мою мысль.
– Маугли, – едва не рыча, произносит моё прозвище, злясь, – попробуешь совершить какую-нибудь глупость, я заточу тебя в комнате с мягкими стенами. Поняла меня?
И снова стыд и разочарование. В себе.
– Прекрати, – попробовала натянуть на лицо маску циничной стервы, но вышло жалко, – зачем я тебе нужна? Что, если я никогда не смогу родить?
Вижу, как он сжимает челюсти. Любой другой на моём месте, видя злого как чёрт Шамиля, уже пересекал бы границу, сверкая тапками.
Но у меня в груди лишь тепло разливалось. Лечебным эликсиром.
Справился с эмоциями. Подошёл ближе, давая ощутить бурлившую в нём энергию.
