Я всё думала, где же та грань, за которой страх закончится, но пока не находила её. С каждым разом становилось всё страшнее и страшнее.
За всё время пути водитель даже ни разу не оглянулся на меня. Не проверил, как я там, через зеркало заднего вида. Будто я зачарую его, и он собьётся с пути истинного.
Мы ехали, наверное, час. Может, больше.
Машина остановилась, и я поняла, что вот сейчас всё свершится. Если Хаят мне солгала.
Мужчины что-то обсудили между собой, и водитель вышел из автомобиля. Второй остался сидеть.
Вытащил меня из машины за руку и отвел в сторону кустов, пожелтевших от жары.
– Не рыпайся, – тихо приказал с сильным акцентом.
Он опустился, прижимая меня к земле, и занёс руку с пистолетом. Так, словно хотел ударить меня рукояткой. Раздался хлопок. Я зажмурилась, но боли не испытала. Открыла поочерёдно глаза. Встретилась взглядом с водителем. Смотрела на него огромными испуганными глазами. А он поднялся и ушёл в машину. А я так и лежала.
Глава 29
Лежала и смотрела на небо безжизненным взглядом. Ярко-синее. Жаркое и горячее, как радужка человека, из-за которого мне приходится переносить эти мучения.
Поднялась только минут через десять после того, как автомобиль уехал. Я не испытала облегчения, оставшись в незнакомой местности одна. Страх, что везде поджидает опасность, закрался в сердце.
Кожа после избиения крапивой воспалилась. Стала плотной, красной, будто окатили кипятком.
Двухполосная дорога не вызывала доверия. Автомобили, едущие навстречу друг другу, на такой разъедутся с трудом. Вдоль неё шла узкая пешеходная тропинка.
Вариантов немного. Идти куда глаза глядят. Только я больше всего боялась, что вновь нарвусь на человека, который решит воспользоваться моим слабым положением.
Девушка. Одна. На Кавказе.
Как понять, мне встретится друг или враг? Выживу ли я здесь вообще или меня по плану бабки найдут умерщвлённой в кустах?
Интересно, Якубу было бы стыдно, воплотись план его родственницы в жизнь? Или, возможно, он испытал бы облегчение…
Заметила вдали грузовик. Внутренности от страха сжались. Я замерла. Хотя больше всего желала сигануть в кусты и спрятаться. Но ноги будто вросли в землю.
Машина остановилась рядом. Пассажирская дверь открылась, и на меня посмотрел мужчина. Взрослый, лет сорока. Осмотрел убогий наряд. Пытливый взгляд замер на моём лице. Он явно не мог сообразить, что я забыла посреди дороги.
– Что ты тут делаешь одна, красавица?
– Братьев жду, – улыбаюсь ему лучезарно. Насколько позволяют обстоятельства.
Лицо его тут же киснет. Но верит он не до конца.
– Так, может, подвезти до них?
– Нет-нет, спасибо. Езжайте.
Сердце испуганно трепыхается в груди. Боюсь, что он разглядит, как судорожно бьётся венка на виске, и поймёт, что защиты мне ждать не от кого.
Хмыкает недоверчиво.
– Ну смотри, красавица, – захлопывает дверь. Колеса прокручиваются, когда водитель газует, обдавая меня пылью. Вот индюк напомаженный.
Капля пота скатывается по исполосованной спине, заставляя поёжиться. Улыбка сползает тут же, как он отъезжает. А выражение лица превращается в гримасу боли.
Прошла так, наверное, несколько километров. Движение под палящим солнцем добавило жары в мой адский котёл. Стопы болели, кожа от зноя воспалялась. Хотелось плакать, но понимала, что слёзы сейчас ничем не помогут. В конце концов, нужно беречь влагу. У меня даже бутылочки воды с собой нет. Не представляла, как выживу.
Неужели слова бабки сбудутся и я погибну здесь?
Уже почти отчаявшись, я услышала грохочущий где-то неподалёку драндулет. Оглянулась на дорогу. Да, точно. Старая шестёрка, которая, казалось, вот-вот развалится, приближалась ко мне.
Я так устала, что даже взмахнуть рукой, чтобы остановить машину, не догадалась.
Благо водитель заметил. Трудно было не заметить одинокого путника.
С опаской его изучала через лобовое стекло, пытаясь понять, насколько он может быть опасен. Но он выглядел как дедушка – божий одуванчик. Невысокого роста, сухопарый, с седой копной волос.
Впрочем, внешность бывает обманчивой. Не торопилась с выводами.
– Дочка, – обращается ко мне через опущенное окно пассажирского места, – что ты тут забыла?
Некоторое время обрабатывала вопрос. А затем попробовала придумать ложь. Потому что правда звучала слишком абсурдно. Не хотела, чтобы он от ужаса надавил на газ.
– Дедушка, я тут с друзьями отдыхала и отбилась от компании, – улыбаюсь ему самой милой из своих улыбок, – вы не подбросите меня до города?
Судя по выражению его глаз, улыбка получилась фальшивой. Не поверил, но выводить на чистую воду не стал.
– Садись, внучка, как раз в город еду. Внуков проведать.
Испытывая безграничную благодарность, я забралась в автомобиль, чувствуя дикую усталость. Ноги гудели, болели, и, спросив разрешения, я сняла неудобную обувь. Стёртые в кровь стопы покрылись волдырями. Взглянула на себя в боковое зеркало – краше только в гроб кладут.
Когда ощутила себя в безопасности, на глаза навернулись слёзы. И хотела бы я скрыть их от постороннего человека, но не могла. Плач перетёк в судорожные рыдания, сотрясавшие тело.
Я всё ждала, что дедушка сейчас примется задавать вопросы. А потом догадалась… по моему внешнему виду очевидно, что я не в порядке. Что в беду попала.
Передал мне молча бутылочку воды, из которой я сделала жадный глоток.
– Спасибо! Скажите, а у вас не найдётся сотового телефона? – с надеждой поинтересовалась, вытирая слёзы и испытывая смущение за проявленную слабость.
– Ох, дочка, не пользуюсь я такими приспособлениями, да и денег нет оплачивать, – покачав головой, ответил.
Почему-то я совсем не удивилась. Видно, что дедушка едва сводит концы с концами.
Он накормил меня бутербродами, что взял с собой в дорогу. После еды накатила сонливость, но боль в теле не давала расслабиться и хотя бы чуточку подремать.
– Что это за следы у тебя, дочка? – бросил взгляд на мои красные руки.
Там, где кожа соприкасалась с тканью, было особенно неприятно. А это почти всё тело, укрытое под уродливым платьем.
– Упала в куст с крапивой.
Вру. Он упал на меня. И много раз.
Дедушка поджимает губы, в очередной раз не веря моим словам. А я всё жду, что он вот-вот остановит автомобиль и скажет убираться, пока я беду на него не накликала.
Смотрю на него. Всё же, кажется, первое впечатление не подвело. Глубокие морщины вокруг глаз на его загорелой коже сформировались так, как могут только у доброго человека.
