— Еще бы! Этот сучий потрох не только твоим жизнь поломал, сам знаешь… Я бы его привязал, суку, и заставил смотреть, как все его хозяйство горит. И как его гребанная фабрика, из-за которой он моего отца пришил, полыхает… А потом бы…
— Что потом? И сейчас тоже? — поинтересовался Саня.
— Нет… — подумав, ответил Гном, а затем моего лица коснулась еще одна рука, и тоже аккуратно так, нежно даже, — теперь — нет. Я все же не сучара, как Ковер. Да и ты тоже, — подумав, добавил он.
— Да… Блять… — горько ответил Саня, — как мы лажанулись с тобой, два дебила… С этим сейфом… Только глубже еще закопались… И… Ее прихватили… Вот что с ней делать теперь?
— Не знаю… — тяжко вздохнул Гном, — спит, как ангел. Красивая такая… Да?
— Да, — тяжело уронил Саня, — красивая.
И жесткий палец прошелся по моим губам. Очень определенным таким движением.
Я замерла, стараясь изо всех сил дышать, как и раньше, ровно. Не выдавать себя. Сейчас нельзя было, ни за что. Они поймут, что я их слышала… И тогда… Они — не злодеи, как оказалось. Просто со своими счетами к Коврову… Ох, угораздило меня!
И теперь… Почему я думала, что Саня в упор не видит во мне женщину? Очень даже видит, как выяснилось…
И нельзя, нельзя сейчас просыпаться…
Грудь, на которой я лежала, начала подниматься и опускаться чуть чаще, тяжелое сердце отдавалось мне в уши мерным боем. А палец все скользил по нижней губе, изучающе так, властно.
И, судя по участившемуся дыханию Гнома, ему картина того, что он видел, нравилась.
— Хочешь ее? — прошептал он еле слышно, — возьмем?
Ох… Черт… Не выдавать себя, не выдавать!
Мне было страшно. Очень страшно. Все внутри замирало от осознания, что сейчас, наверно, решается моя судьба. Эти два мужика, решают, как меня… использовать.
— Охуел? — коротко спросил Саня, и палец с моих губ исчез, — она же мелкая совсем.
— Совершеннолетняя, — не согласился Гном, — уже все можно.
— Не веди себя, как озабоченный кретин, — коротко рыкнул Саня громче, чем требовалось, и я, с огромным облегчением начала просыпаться.
Неловко потянулась, открыла глаза, поморгала сонно, типа, осознавая свое положение…
А затем с тихим вскриком отшатнулась в противоположный угол машины.
— Ой… Простите! Я… Сама не понимаю, как это… Простите!
Мужчины не отвечали на мои слова, смотрели из полумрака машины, и взгляды их были пугающими, особенно учитывая услышанное мной. Жуткими были эти взгляды, как и, наверняка, их мысли. Плотоядными.
Я сглотнула, невольно провела ладонями по волосам, пытаясь пригладить, потянулась запахнуть ворот легкой куртки.
Они следили за движениями моих рук, не отрываясь.
Да что за бред? Надо это прекращать! Так, чего у нас не любят мужики? Правильно, слез женских.
— Отпустите меня, пожалуйста… — опять завела я свою шарманку, плача и размазывая слезы по лицу.
И оба грабителя тут же отмерли, моргнули и переглянулись, одинаково скривив рожи.
— Выметайся, — коротко приказал Саня, выходя первым и придерживая мне дверь.
Я вышла и охнула от пронизывающего ветра.
На улице было определенно не меньше минус двадцати, и моим голым ногам это не понравилось.
Я взвизгнула, переступила с ноги на ногу, и Гном, выматерившись, тут же подхватил меня на руки. В свете услышанного, мне совсем не хотелось быть к нему близко, но деваться было некуда, а потому я только пискнула протестующе и ухватилась за мощную шею.
— Держись, Лика Коврова, — ухмыльнулся он, — сейчас будет тепло.
Гном понес меня по дорожке, уходящей в глубь зимнего сада. Впереди топал Саня, нагруженный сумками.
Я с любопытством оглядывалась.
Мы вышли к высотке, сверкающей огнями, зашли в подъезд и поднялись на пятый этаж.
Квартира, в которой мы оказались, выглядела современно и очень брутально. Сразу становилось понятно, что жил тут богатый холостяк, из тех, что заказывают себе дизайн в одном и том же модном архитектурном бюро.
И ваяет это бюро им всем одинаковые интерьеры, чтоб камень и стекло, чтоб шкуры и серый цвет, вперемешку с белым и черным. И камин. И непонятная, мужская до усрачки, лабудень на стенах. И кухня хай-тек. И обязательно что-то винтажное. Если денег много — то и какой-нибудь старый байк со свалки приволокут и посреди комнаты торжественно установят. Любой кошмар за ваши деньги, как говорится.
А! И еще, так как Новый Год, то брутальные украшения.
Тут была елка, сделанная из деревянных брусков. И гирлянды, красиво обвивающие стену вокруг.
А перед елкой — здоровенная медвежья шкура. С головой медведя. Искусственной, слава всем богам!
Короче говоря, вообще не походило это жилище на воровскую малину.
С каждой минутой я все больше убеждалась в своей правоте: Деды Морозы шли в особняк Коврова не просто так, а по важному делу. И дело это не сделали. Цацки и оружие, что характерно, небрежно брошенные на пол в прихожей, да так там и оставшиеся, никого из них не интересовали. Значит, взяты исключительно для отвода глаз. Ну, или чтоб хоть что-то взять, раз уж светанулись.
— Давай, дочь магната, топай вперед, — меня поставили на гладкий мраморный пол и поощрительно шлепнули по заднице.
Пискнув показательно испуганно, я потопала в гостиную, остановилась возле медвежьей шкуры, боязливо потрогала ее ногой.
— Настоящая?
— А то! Сейчас как цапнет! — Гном клацнул зубами, получилось громко и пугающе.
Я послушно испугалась, вовремя вспомнив, что я тут пленница и ничего не слышала в машине. Спала же, да.
— Завязывай, — коротко приказал хмурый Саня, проходя в кухню и начиная открывать все шкафчики подряд. В одном из них нашел кофе, зарядил кофемашину.
Понятненько.
Ну, собственно, я же и не ждала, что они меня в свой дом притащат? Значит, съемная хата.
И зачем я им?
Неужели, деньги будут трясти с Коврова? Тогда у меня плохи дела, конечно.
Как и в случае, если начнут мстить давнему врагу через его дочь…
Вспомнилось тут же, как они смотрели на меня в полумраке машины, распаленные возможной вседозволенностью. Какими жадными были их взгляды…
Непроизвольно вздрогнув от напряжения и неожиданно посетивших мою дурную развратную голову горячих картинок, я, сделав круглые от страха глаза, тихонько уселась на шкуру медведя, с наслаждением зарываясь ступнями в густой искусственный мех.
Надо изо всех сил изображать невинную няшу, вот что. Это — правильное решение. Судя по всему, Деды Морозы — не отморозки совсем (хороший каламбур), и потому девушку, которая выглядит совсем ребенком, трогать и обижать не будут… Главное, выбраться отсюда… Без потерь.
