Никаких шансов против них… Ни одного… О чем я думала, когда давала себе зарок не допускать их к телу?
Да кто меня, собственно, спрашивать собирался?
Наивная Женька! Дурочка…
Я все же попыталась высказать свою позицию по этому вопросу, хотя бы невербально, неловко сводя ноги и цепляясь одной рукой за край бесстыдно задранной юбки, а другой — за широченное запястье Сани у своего горла.
Но опытные, настойчивые руки Гнома тут же легко преодолели мое сопротивление, просто припечатав ладонь к столу так, что не дернуться, а Саня наклонился к моему лицу и жадно вжался в раскрытые губы долгим, подчиняющим поцелуем.
Я только ахнуть успела, да и то мысленно. Вонзилась ногтями в запястье, бессильно дернулась, задохнулась от напора, жадности поцелуя, в панике ощутила, как скользят по совершенно мокрому белью опытные пальцы Гнома, сквозь шум в ушах слышала, как он что-то бормочет одобрительно, тянет меня еще к краю стола, чуть заваливая на поясницу, а Саня, продолжая терзать губы, на автомате подстраивает мое беспомощное тело так, как ему надо. Как им обоим надо.
— Ногу сюда, малыш… — развратный хриплый шепот становился все громче, он, словно грохот морских волн, нарастал волнообразно, поджигая меня изнутри, — давай… Сладкая такая… Попробую, малыш? Да? Чуть-чуть… Очень хочется…
Я не понимала, о чем он, не осознавала, пока не ощутила, как внизу меня касается горячий, чуть жесткий язык… Это было настолько сокровенно, настолько неожиданно и пугающе, что я слабо вскрикнула в губы Сане, попыталась еще раз дернуться, вырвать руку из-под продолжающей удерживать ее на столешнице тяжелой ладони, но Саня не позволил. Он заставил меня лечь полностью спиной на стол, склонился, не выпуская трепещущего тихим криком горла, и принялся, глядя в глаза, расстегивать пуговицы на блузке.
Гном в этот момент что-то такое сделал своим языком внизу, что я не выдержала и вскрикнула, словно застонала.
Стон мой жалким протестующим эхом разнесся по кабинету, и грубая ладонь тут же переместилась с горла на губы, закрывая полностью мне рот.
Гном, судя по всему, увлекаясь, теряя контроль, двинул меня за бедра еще ближе к себе, с низким звериным рычанием вжимаясь в промежность, вылизывая, целуя. Его язык был невероятно настойчивым, то жестким, то мягким, то ударял в самое нужное, в самое правильное место, заставляя тут же сокращаться от сладких болезненных спазмов, то широко проходился по нежной плоти, даря небывало острые ощущения.
А Саня, добравшись, наконец, до моей груди, задумчиво и грубовато тер соски, любуясь тем, как они становятся твердыми, собираясь, переводил взгляд на занятого делом Гнома, а затем — на мое лицо с закрытыми его ладонью губами.
Я не могла сопротивляться происходящему, глаза сами закатывались, все внутри трепетало и ныло, и мне хотелось одновременно продолжения этой пытки и того феерического взрыва, который обещал полное разрушение всего. И меня в первую очередь.
— Хочу тебя в рот, — сказал Саня, и тут же легко направил меня по столу ближе к краю. Гном, прекратив ласки буквально за мгновение до финала, и вызвав этим беспомощный и жалкий стон, помог приятелю, распластывая меня на углу стола так, чтоб легко добраться можно было.
Маленькую подушечку с дивана подложили мне под шею, заставив свесить голову с края, и зафиксировали жестко и недвижимо в совершенно беззащитном положении.
Я зажмурилась обреченно, представив на мгновение эту картину со стороны: я лежу на краю стола, голова свесилась, волосы метут пол, ноги бесстыдно раскинуты… И мои боссы смотрят на меня, жадно и возбужденно…
И нет, меня это не пугает. Заводит.
— Я долго не смогу, — прохрипел Саня, расстегивая ширинку и осматривая меня поплывшим, мутным взглядом.
— Скорострел, блять, — прокомментировал Гном, проводя по влажной промежности пальцами и заставляя меня дрожать и вскрикивать.
— Послушайте, я… — облизнув губы, попыталась я высказаться, но жесткая ладонь Сани снова легла на мое горло, неотвратимо и жутковато, а Гном, еще раз проведя пальцами внизу, через мгновение уже мягко и длинно погружался в меня, поражая тесной, запередельной заполненностью.
— Малы-ы-ыш… — застонал он, войда на полную длину и заставив обхватить ногами бедра, — бля… Малыш… Офигенная… Бля…
Я выгибалась от проникновения, сходя с ума, ощущая, как ездит спина вперед и назад по гладкой поверхности стола, как стягивает все внизу живота в воронку, горячую, неотвратимую. И смотрела на Саню. Просто потому, что он не позволял мне смотреть куда-либо еще, только на него. В его лицо, в его глаза безумные, твердо сжатые губы.
— Ближе ее мне, — скомандовал он Гному, и тот понятливо подтолкнул меня еще к краю.
— Раскрой рот, — приказал Саня, становясь напротив лица и проводя членом по губам.
Я раскрыла рот и позволила проникнуть в себя. Не до основания, конечно, слишком уж размер был серьезный, но все равно глубоко. До горла.
Саня тихо зашипел от переизбытка ощущений, начал двигаться неторопливо и аккуратно, не убирая ладонь с горла, словно хотел ощутить себя во мне.
Гном ускорился, явно не в силах дольше терпеть, и мне оставалось только закрыть глаза и отдаться стихии.
Я все равно ничем здесь не упралвляла, да и не стремилась к этому.
Мужчины брали меня так, как им хотелось, жадно и пошло, кабинет наполнялся нашими перемешанными запахами, звуками секса, тихой руганью Гнома, моими слабыми стонами и тяжелым дыханием Сани.
Я ощущала себя… Безумно пошлой, развратной, грязной. Счастливой. Такой странный, сумасшедший коктейль.
— Малыш… — захрипел неожиданно громко Гном, мазнул пальцем по набухшему клитору, сжал, и меня затрясло в судороге оргазма.
Через мгновение я ощутила, как на живот падают теплые капли, а Саня, сделав еще несколько движений, особенно глубоких, сильных, практически придушивающих до слез на глазах, вышел и провел пару раз по члену, кончая.
Я пару секунд полежала в том положении, в котором меня оставили, словно не веря в неожиданно полученную свободу, а затем повернулась на бок прямо на столе, закрываясь руками и подрагивая от афтешоков оргазма.
Мне не хотелось ни говорить, ни смотреть на моих боссов-мучителей. Хотелось только, чтоб в покое оставили.
Из глаз лились слезы от перенапряжения, внизу живота все сжималось и трепетало в удовольствии.
И я самой себе казалась невероятно уязвимой, слабой и глупой. Как никогда раньше.
— Иди сюда, Алиса, — потянул меня к себе Саня за плечи.
Я слабо сопротивлялась, не желая, чтоб трогали, но, оказавшись в горячих руках, почему-то ощутила тепло и спокойствие.
— Не плачь, — сказал он, вытирая с моих щек слезы, — все же хорошо…
Я хотела сказать, что вообще ничего не хорошо, но не могла. Просто язык не поворачивался.
