Он сделал этот финт ушами совершенно неожиданно, проявив осведомленность о том, в какой сад ходит мой ребенок, и приперевшись как раз в тот момент, когда я забирала ее домой.
Это наводило на очень неприятные мысли, но, с другой стороны, дольше разговор оттягивать в любом случае было нельзя.
Но разговора, как такового, не получилось сегодня, потому что когда я, дико взмыленная и злая, вернулась обратно после целительной беседы с психологом, то увидела вместо одной машины представительского класса перед воротами сада, целых две, а рядом со своей дочерью не только Саню, но и Гнома.
Нянечка, до этого четко отследив мое знакомство с Саней, не мешала их общению, впрочем, не выпуская Ксюшку за пределы забора.
У меня реально оборвалось сердце, когда я увидела, как эти двое сидят на корточках перед моей дочерью и о чем-то мирно беседуют.
Причем, Ксюшка держала в руках большущего медведя и не менее большущего тигра. Естественно, оба плюшевых зверя умостились пушистыми жопами на асфальте, потому что нормально дочка их ухватить не могла одновременно, но это, похоже, никого особенно не волновало.
Я понеслась к воротам со скоростью звука, стараясь сохранять присутствие духа и готовясь к бою.
Но боя не случилось. Оба моих босса, увидев меня, синхронно поднялись, синхронно шагнули вперед, словно… Словно собирались сцапать и поцеловать!
Ага, на глазах ребенка! И на глазах нянечки, уборщицы и еще бог знает кого в саду!
Я вовремя тормознула, сдвинула предупредительно брови.
И тревожно осмотрела дочь.
Мало ли, чего они могли ей наговорить?
Если насчет Сани я была более-менее спокойна, справедливо решив, что он в ступоре, кроме неоднозначного мычания, ничего не сможет издать рядом с Ксюшкой, то вот Гном, с его языком без костей, внушал серьезнейшие опасения!
Но Ксюшка выглядела счастливой, пищала от радости, тискала плюшевые пылесборники и вообще ничего особенного не выдавала.
Ну, я и выдохнула немного, решив, что мои боссы все же с ума окончательно не сошли.
Хотя, события форсировали, бессовестные нарушители договоров. Как с ними вообще переговоры ведут на серьезном уровне, если они вот так запросто кидают партнеров?
Ведь совсем недавно, накануне вечером, после того, как покормили, но перед тем, как утащить меня в постель, мои боссы все же пообещали, что отпустят меня с миром, дадут поспать, провести вечер с ребенком, подготовить ее к серьезному разговору о будущих переменах в нашей жизни… Потому что перемены будут, и это не обсуждалось.
Мне предлагался выбор: переехать в этот дом или в квартиру, куда мы в первый раз поехали из офиса. Гном настаивал на квартире, я подозревала, потому, что она была его. А Саня напирал на дом. Скорее всего, по той же причине, но уже своего права собственности.
Короче говоря, хоть они и демонстрировали желание продолжать наше общение в таком же формате веселого тройничка, но подсознательно делить меня не переставали.
Мой вопрос про то, как именно я это буду объяснять ребенку, никого не смутил и не вызвал никаких трудностей.
Я поняла, что Ксюшка для них — пока что не особенно человек. Верней, это нечто эфемерное. Вроде есть, но еще слишком маленькая, чтоб учитывать ее мнение.
Ну что же, сюрприз им будет, значит.
Я, ошарашенная происходящим, да еще и невольно ожидающая удара дамоклова меча авторства Корнея и компании, толком не могла придумать аргументы, почему я не собираюсь жить с Саней и Гномом. Их не было, этих аргументов.
Все мое глупое пищание по поводу того, что они передумают, наиграются и прочее, а мне потом страдать, разбивалось о какую-то, совершенно запредельную, железобетонную уверенность в их собственной правоте. И в их праве на меня. И на Ксюшку.
Это бесило. И одновременно льстило. И, помимо воли, настраивало на какой-то, совершенно ненужный сейчас, романтический лад… Словно я — принцесса в заколдованном замке, а они — мои рыцари, спасающие от дракона. И хоть я знаю, что дракон сильнее, но их попытки — волнительны и сладки.
В таком разрезе рассказывать моим боссам про Корнея и мое предательство я никак не могла. Просто язык не поворачивался. Все же, для этого шага необходимо было собрать все силы.
И потому я перестала сопротивляться матримониальным планам мужчин, решив, что они сами собой развеются, едва они узают меня настоящую. Уж насчет этого я никаких иллюзий не имела.
Сейчас они смотрят на меня и видят нежную, потерянную жертву, Алису Переверзеву, которая родила от одного из них ребенка, и вообще сиротка, несчастная и практически невинная. Одни плюсы же. Это как котенка из приюта взять, хорошее дело. Ну а то, что они имели свои планы на мое тело, так это по согласию и по кайфу. Для них — бинго, для меня — тоже ступенька вверх. Ну кто я, в самом деле, такая? Никто.
У меня нет объективных причин отказываться от их предложения. Никаких логических мотивов.
А вот когда они узнают реальную историю, и поймут, кто я…
И что я врала с самого начала, просто с первой минуты нашего знакомства, что заставила их поверить в такие вещи, которые о себе не особенно приятно узнавать… Тогда, скорее всего, никаких кошачьих глазок не будет.
Я сразу стану тем, кем, собственно, и являюсь: прожженной тварью, гадиной, пробавляющейся шпионажем, не гнушающейся прямым воровством (помним историю дома Гриши Ковра, да?), да еще и насчет возраста совравшей, заставившей поверить, что они спали с пятнадцатилетней девочкой.
И вот так, в одно мгновение, образ нежной, жертвенной Алисы, мужественно воспитывающей дочь в одиночку, испарится, и на его место придет другой… Очень непривлекательный.
И отношения, которые они себе нафантазировали уже, станут невозможными.
Мне было крайне больно это все осознавать, понимать, что у нашего тандема нет будущего, причем, не из-за вопиющей его аморальности, потому что здесь, на мой взгляд, ничего особо аморального не было. То, что происходит в постели, не должно волновать других людей, пока это не пересекает чужие границы комфорта. И не потому, что мне будет сложно все это объяснить ребенку… В конце концов, объяснила бы.
А вот именно потому не было у нас шансов, что изначально ложь окружала и множилась…
Я смотрела на широкие плечи моих любовников, моих мужчин, делавших мне так хорошо, заставлявших забывать в их руках обо всем на свете, но все же недостаточных для того, что забылась полностью. Навсегда.
Этого никто не в силах сделать, к сожалению.
Мы ели, разговаривали, я слушала деловито рассуждавшего про плюсы городской квартиры Гнома, смотрела на ледяно отмалчивающегося насчет загородного дома Саню и ловила себя на том, что это все прекратится уже завтра.
Завтра я им все скажу.
Или не скажу.
