— Хорошо играешь, тварь, — кивнул Ковер, поднялся, кряхтя и подволакивая ногу, годы не пощадили его совсем. Подошел ближе и прихватил меня за подбородок, — талантливо… Сука… Если б не искал столько лет, то не поверил бы, что это ты…
— Я… Простите… Я не понимаю… — залепетала я, старательно засовывая Ксюшку за спину, чтоб отвлечь от нее внимание, и облизывая губы. Ковер у нас — тот еще изврат, я это помнила по полученной информации. Историю с племяшкой, рассказанную моим боссам, я вообще не выдумала же. Значит, был шанс его немного расшатать. И потом воспользоваться ситуацией… Главное, чтоб Ксюху не трогал…
Ковер, судя по внимательному похотливому взгляду, явно мои попытки в жалость и невинность заценил. Подержал меня еще за подбородок, поморгал, словно с мыслями собирался, а затем резко отпустил, отталкивая меня так, что я ударилась о дверь машины.
— Сучка… — пробормотал он, отходя в сторону, — понятно, почему так долго пряталась. При таких талантах… Мне пришлось твоего ледяного ебаря чуть ли не на куски порезать, чтоб выяснить, где ты обитаешь…
Он говорил… О ком? О Сане? Нет… Саня бы не сказал… Горло перехватило ужасом от одной только мысли, что кому-то из моих мужчин причинили вред.
Из-за меня! Из-за моей дурной головы, тупой работы и отсутствия инстинктов самосохранения.
Это моя вина! Это моя цена! Играла-играла и доигралась… Что, Женька, думала все так просто будет? Что будешь прыгать сколько угодно, а потом тихонько свалишь на пенсию? Дура ты, Женька, боже, какая дура…
— И все равно нихера не сказал, — продолжал бормотать Ковер, судя по всему, разговаривая сам с собой. А я присмотрелась пристальнее, убеждаясь в своей жуткой догадке: Ковер был абсолютно сумасшедшим. Абсолютно. Все признаки были на лице, как говорится. Каким образом ему вообще удалось это все провернуть? Как он сумел? Недееспособный? — Ладно… Люди не говорят… Игрушки всегда говорят.
Он повернулся ко мне, рассмеялся довольно.
— Кстати, скоро твоя девка тоже будет здесь. Ребятки ее второй партией привезут. Для веселья.
Я замерла, изо всех сил пытаясь контролировать лицо и не дать понять больному уроду, в каком ужасе сейчас. Потому что Варька… Боже мой, Варька…
Мыслей никаких не было в голове, похоже, от паники и шока все отключилось, я только моргала глупо и, чисто на автомате, жалобно кривила губы.
— Не смей маму пугать! — голос Ксюшки раздался из-за моей спины настолько неожиданно, что я даже понять ничего не успела, — а то тебе мои папы твой язык засунут в жопу!
Слабо охнув, я попыталась оттеснить рвущуюся вперед Ксюшку обратно к машине, но она сумела увернуться и бесстрашно подбежала к Ковру.
— Ксюшка! Ксюша! — я в этот момент потеряла всякое соображение, движимая лишь ужасом, кинулась следом, но меня тут же перехватили за талию жесткие руки одного из похитителей.
Я начала вырываться, рыча от ярости и шока, не отрывая взгляда от маленькой фигурки дочери, отважно стоящей перед мерзким уродом.
— Смелая какая, — улыбнулся Ковер, разглядывая мою девочку, — вся в маму?
— В папу! — дерзко ответила Ксюшка.
— А кто у нас папа? — поинтересовался Ковер.
— А пап у меня два! И оба — крутые! Они тебя на ленточки порежут!
Боже… Я замерла, понимая, что своим сопротивлением только еще больше раздражаю захватчика, обманчиво обмякла в его жестких руках, притворяясь испуганной, полуобморочной дамочкой.
Меня с матом перехватили по-другому, посвободней, и я начала готовиться к броску. Я отдавала себе отчет, что после этого, скорее всего, уже не буду жить, но самое главное — убрать эту тварь подальше от ребенка. И, желательно, навсегда.
Я никогда не убивала, но это не значит, что за свою дочь не смогу перервать глотку. Смогу. Главное — добраться. А для этого мне нужно усыпить внимание.
— А кто тебя научил так раговаривать, малышка? — весело спросил Ковер, судя по всему, нисколько не обижаясь на слова Ксюшки. — Твои папы?
— Нет, — с достоинством сказала дочь, — мальчики во дворе. А еще они сказали, что, если в саду будут обижать, то надо делать так.
И она внезапно резко пнула подошедшего слишком близко Ковра ногой в коленку. Прямо по больной ноге.
Он, не ожидавший от ребенка таких резких действий, отшатнулся, оступился и с грохотом полетел на пол.
А я в этот же момент выскользнула из оторопелых рук захватчика и кинулась на Ковра.
Мне достаточно было только добраться, а там уж как-нибудь…
Тут снаружи что-то грохнуло, я, мгновенно сориентировавшись, сразу же сменила траекторию, не добежав до матерящегося и пытающегося подняться Ковра всего каких-то полметра, прихватила по пути Ксюшку и швырнула ее в самый дальний угол от двери. И сама туда же скользнула, закрывая ее собой.
Все трое мужиков, что присутствовали в гараже, отвлеклись на шум у дверей, и потому мне удалось спрятать Ксюшку за своей спиной и самой сжаться как можно сильнее в комок, чтоб случайная пуля не достала.
Я не смотрела на происходящее, занятая исключительно ребенком, а потому, когда все стихло и раздались знакомые голоса:
— Где они, блять? Малыш! Ксюша!
Не сразу смогла среагировать.
Не поверила просто своим ушам.
Зато моя девочка, проявив буквально запредельное бесстрашие и стойкость, пришла в себя мгновенно и закричала, вырываясь из моих рук:
— Папа! Папа!
Ее услышали, и к нам кинулись сразу две массивные фигуры.
Меня подхватили на руки, в голове зазвенело от облегчения, невыразимого, невероятного облегчения, а родной голос Гнома заурчал над макушкой:
— Малыш, малыш, малыш… Бля… Как ты? Нигде не больно? Больно? Поехали скорее, малыш. Бля, чуть не сдох…
— Ксюша… — шептала я, цепляясь за его футболку и выискивая дочь.
— Она у Сани, не волнуйся, — в этот момент я сама нашла ее взглядом, совершенно довольную и счастливую, взахлеб рассказывающую Сане о произошедшем.
— Мама немного напугалась, но я же знала, что вы нас спасете, — звонко вещала она на весь гараж, — я так тому дядьке и сказала, что вы ему язык засунете в жопу!
— Обязательно, малыш, — серьезно отвечал ей Саня, — а откуда ты такие слова знаешь?
— Это Борька во дворе говорил, — охотно сдала своего приятеля Ксюшка, — а еще он показал, куда надо бить, чтоб взрослого дядьку отогнать. Но только сначала надо орать.
— Познакомишь потом с этим Борькой, — ответил Саня, — я ему спасибо скажу… И научу словам повежливее. Мужчина должен быть вежливым с женщиной.
— Вот и Борька сказал, чтоб маме таких слов не говорила, а то накажут, — продолжала делиться дворовой мудростью Ксюшка.
Я обессиленно лежала на руках Гнома, вяло думая, когда это Ксюшка вообще успела с этим Борькой познакомиться. Вроде, все время со мной, или с Варькой… Варька! Боже, Варька!
