— Рад видеть вас живыми, — сухо поприветствовал меня Корней, — вижу, в дороге. Не спрашиваю, куда.
— Корней… Спасибо большое… — я, честно говоря, не знала, что еще сказать, на глаза слезы наворачивались.
— Концепция прощения здесь не подходит, — спокойно ответил Корней, — больше концепция пользы. Вы были мне полезны все это время… И ни разу не подвели. Кроме последнего. Не думаю, что здесь возможно было поступить иначе.
— Как вы себя чувствуете?
— Приемлемо, — Корней неожиданно усмехнулся, а я поразилась этой эмоции, которую раньше считала невозможной для него, — нет ничего, что могло бы мне навредить… Кардинально. Ладно, к делу. Я так понимаю, вы больше сотрудничать не намерены? Окончательно?
— Да… — я опустила взгляд, — Корней… Простите меня, пожалуйста. Это из-за меня все…
— Вы преувеличиваете собственную значимость, — опять усмехнулся Корней, — все случившееся — моя недоработка и недостаток системы планирования. И с тем, и с другим будем работать. В любом случае, я надеюсь, что вы изучите мои ошибки и сделаете над ними работу.
— Да, конечно…
— Там, куда вы едете, много возможностей скрыться… И я уверен, что вы не пропадете. С вашими талантами. На тот случай, если вдруг что-то изменится в вашем мировосприятии, отправляю вам номер телефона. Запомните и звоните, если будет, что предложить. По этому номеру больше не беспокойте.
— Да, конечно…
Корней посмотрел на меня в упор, помедлил, словно раздумывая, продолжать ли разговор.
— Пожалуй, на этом все… Но все же, исходя из моих наблюдений за вами в последний месяц, рискну дать вам совет.
Я внимателдьно слушала, тихонько охреневая. Потому что Корней никогда, вообще никогда, не касался личного. И уж тем более не раздавал советы.
— Пересмотрите свои мотивы. Возможно, они изначально ошибочны.
— Эм-м-м… И что это значит?
— Только то, что я сказал. Удачи вам, Евгения.
— Спасибо…
Корней уже давно отключился, а я все сидела, тупо глядя на пролетающие мимо пейзажи, и думала о его словах. И его совете. И не находила применения к себе.
Ксюшка с Варькой давно уже уснули, у меня на коленях развалился и вовсю храпел Портосик, за окном заливалась золотом теплая осень…
И где-то далеко были мои боссы. Мои мужчины. Так сильно разочаровавшиеся во мне.
Сколько можно, в конце концов, врать?
Сколько можно разочаровывать?
Они теперь подспудно будут всегда этого от меня ждать. Всегда будут настороже… Разве можно в такой ситуации жить рядом?
Я думала, что можно, я думала, что даже если не будем близкими людьми, то все равно… Один из них — отец Ксюшки…
Но после злых, холодных слов Гнома в коридоре, я совсем не была уверена, что моей дочери нужен отец, при первом же случае сомневающийся в своем отцовстве. Особенно, после его слов о том, что неважно, чья на самом деле дочь Ксюшка…
Возможно, это было глупо, возможно, инфантильно, и чисто прагматичная Женька должна была бы поступить по-другому.
Но проблема в том, что с ними я не могла быть прагматичной. С самого начала не получалось. И теперь нечего пытаться.
Нет, не применим ко мне совет Корнея.
Все правильно я сделала.
И мотивы мои верны.
Глава 37
Глава 37
— Вот, яблочко попробуй, — кивнула мне старушка, торговавшая явно своим, с огорода, — тебе полезно будет…
Я, никак не прокомментировав ее заявление и только поежившись от прозорливости, взяла яблоко, обтерла его влажной салфеткой и с огромным наслаждением впилась зубами в круглый бок.
На язык брызнул сок, и в животе заурчало с невероятной громкостью.
Мой неожиданный подарок требовал к себе самого серьезного отношения. А яблоки, судя по всему, были его слабостью.
Хорошо, что тут, в небольшом областном городке, окруженном с трех сторон лесами, а еще с одной — рекой, была невероятная прорва яблочных садов. И яблоки, всякие, начиная от забытого везде белого налива и заканчивая крепкими зимними, встречались в огромных количествах.
Я шла с рынка, легко помахивая полупустой сумкой с килограммом свежего домашнего творога, так полюбившегося Ксюшке, грызла яблоко и была, пожалуй, счастлива.
Ну, практически. Еще бы маслица прикупить сливочного… А то вчерашнее я на столе забыла, стала жутко рассеянная в последнее время, хотя, вроде как, рано еще… Но вот оставила на столе. И до него добрался Портосик.
И сожрал.
Конечно, потом ему было плохо, и нам всем, убиравшим следы его жизнедеятельности, не лучше. Но масло-то этим не вернешь.
Я прикидывала, не заглянуть ли мне в один маленький магазинчик, куда по утрам привозили фермерские продукты, щурилась на осеннее, октябрьское солнце, почему-то здесь, ближе к Сибири, невероятно ласковое.
И сам город, старый, неторопливый, по древности соперничающий с самыми известными и популярными городами страны, тоже был ласковым к нам.
Я вспомнила, как мы сошли с поезда, как я вдохнула теплый сентябрьский воздух, с ароматом прелых листьев и осенних цветов, посмотрела на старинное здание вокзала, на лица людей, совсем не суетливо обходящих нас, растерянных гостей столицы… И поняла, что мне тут понравится жить.
И мне в самом деле нравилось.
Вот уже месяц мы совершенно спокойно, тихо и мирно обитали в неприметной хрущевке на третьем этаже, прекрасно разместившись в двух комнатах.
Дом находился в старой части города, рядом с центральным рынком, двумя магазинами и кучей детских площадок, садов и школ. Я умудрилась как-то легко и быстро записать Ксюшку в сад, а Варьку — в колледж, потому что для школы она не подошла возрастом в новых документах.
Сначала было ужасно странным жить вот так, ни о чем не думая, никуда не спеша, ни на кого не оглядываясь. Но через неделю мы привыкли.
Ксюшка уже не спрашивала про пап, кратко мелькнувших яркими метеорами в ее жизни, а Варька перестала дуться на то, что я заставила ее опять учиться. Портосик выглядел невероятно смешно, передвигаясь на трех лапах, и научился спускаться по лестнице, забавно подпрыгивая толстым задиком.
А я силой воли заставила себя не думать о том, что было бы, если бы я…
Такие мысли только разрушают психику, плохо на нее влияют. И не нужны.
Потому что все уже случилось. Все именно так, и никак иначе.
А потому нечего переживать.
Прагматичная Женька проснулась во мне и засыпать не планировала.
Даже, когда тест две полоски показал.
Я, честно говоря, и не удивилась, подспудно ожидая чего-то подобного. В конце концов, мои боссы всегда отличались снайперской точностью.
