Ебать.
— Ты уроки сделал?
— Пап… У меня первый класс, какие уроки? И вообще, папа Гоша меня сегодня хотел на батут отвезти…
— Ага…
— Я так понимаю, батут накрылся у меня? — помолчав, спокойно уточняет сын, а я спохватываюсь. Темыч не должен страдать из-за дурочки-сестры и несдержанного Гнома.
— Нет, я сейчас позвоню Варваре…
— Не надо, — с достоинством отвечает Тема, — я сам с ней договорюсь. Но с тебя поездка на то стрельбище, куда мы в прошлом месяце все вместе ездили. Ксюха, помнишь, там десятку выбивала?
— Да, конечно, Тем… — я параллельно вбиваю данные для сбшников и для Гнома, высылаю, незаметно выдыхая. Понятно, что ситуация не критическая, моя девочка все же не пятилетний ребенок, да и Борька — не самый простой парень, хоть и дурак редкий, конечно… Но случай вопиющий, сб расслабились, видно, слишком уж все хорошо в последние годы. Ничего, Гном их натянет сейчас до скрипа… А то на стрельбище какое-то поехала она… Тринадцатилетняя девочка сумела обмануть матерых спецов… Гены, мать их Евгению… — Как думаешь, — неожиданно для самого себя даже, спрашиваю я у сопящего в трубку сына, — она его сделает?
— Да без вариантов, — тут же солидно и уверенно отзывается Темыч, — он дурак потому что, и глаза косые. Особенно, когда она рядом.
— А поподробнее с этого места? — напрягаюсь я.
— У нее спрашивай. Все, я Варе звоню.
Сын отключается, я получаю звонок по второй линии от Гнома и облегченно выдыхаю: все нормально, ребята их нашли на стрельбище и уже везут обратно.
Сделав себе пометку поговорить в дочерью насчет этого гаденыша, я погружаюсь в работу.
Но ненадолго, потому что дверь распахивается и на пороге появляется встрепанная и красная Женька.
Она смотрит на меня злобно, закрывает дверь и молча идет к столу.
Я смотрю на нее, как обычно пропаливаясь по полной программе. Не умею быть с ней ледяным и невозмутимым. Мне кажется, всем вокруг видно, насколько я шалею рядом с ней. Уже восемь лет прошло с тех пор, как мы живем все вместе, но я, как в первый раз, схожу с ума.
Она совсем не изменилась за эти годы, наша вертихвостка и бессовестная лгунья, стоившая мне миллиона седых волос и периодического покалывания в груди. Все такая же тонкая, хрупкая, словно девочка пятнадцатилетняя. И изгиб капризных пухлых губ такой же. И взгляд зеленых глаз. И волосы темные, не знакомые с укладкой. Да ей это все не требовалось никогда. Она и без всех этих дополнительных приблуд круче любой, самой лощеной, самой шикарной модели.
Она настолько притягательна, что невозможно оторвать взгляд, когда рядом. Невозможно не касаться.
И это не чисто мой или Гнома загон. Это реальность.
На приемах, куда периодически ходим, как женатая пара, мы с Гномом не успеваем отгонять от нее всяких придурков, норовящих наложить лапы на наше. И, вроде, всей столице, всем знакомым давно уже все понятно, но каждый раз находятся смертники…
Мы ей все пальцы кольцами завесили, чтоб издалека было видно, красным маяком горело: эта женщина занята! И все равно…
Я смотрю на ее пухлые губы, на бьющуюся венку на шее и не слышу, что она говорит.
А она, оказывается, возмущается. И не просто так, на ровном месте.
На ровном месте моя жена, наша с моим братом любимая, мать наших детей, старший аналитик нашей компании, никогда не возмущается.
Только по делу.
— Да ты слышишь меня вообще? — повышает голос Женька, я моргаю, приходя в себя и с сожалением отпуская из головы картинку о том, как заваливаю ее на стол и вылизываю эту голубую жилку, пульсирующую под прозрачной нежной кожей, — Саня! Я тебе серьезно говорю, мне это надоело! Надоело! Я уже говорила вам, я не не инкубатор! Я только-только из пеленок вылезла! Артем самостоятельность приобрел! И тут опять? Как вы могли? И как вы смогли, вообще?
Стоп.
Сто-о-оп!
Это она о чем?
Это она о том, о чем я сейчас подумал?
Я фокусирую зрение на руке Женьки и нахожу подтверждение своим догадкам. Тест с двумя полосками в ее пальцах вполне однозначен.
Я смотрю на него, потом перевожу взгляд на возмущенное лицо Женьки.
Встаю. Молча обхожу стол.
Женька замирает, а затем начинает пятиться.
— Стой. Я сказала, стой! Нам надо поговорить! Я не позволю… Понятно? Не смей меня опять…
Тут она замолкает, потому что ее губам находится более интересное применение.
Я жадно целую, испытывая, как всегда, невыносимый кайф, сравнимый с ударом в голову, от ее вкуса, ее податливости и невольной, не связанной с головой, готовности. Она может кричать, возмущаться, дуться, переживать… Но она всегда нам открыта. Всегда нас хочет. Такая вот особенность. Наша.
Я подхватываю ее и, не переставая целовать, несу на кожаный диван в зоне отдыха.
Женька, осознав, куда я ее тащу, и к чему это все ведет, начинает бороться и мычать мне какие-то смешные возмущения в губы.
А я не слушаю. Не требуется. Только целую, глажу, трогаю везде, куда могу добраться. Слышится треск блузки, я прижимаюсь губами к оголенному плечику и Женька, задыхаясь шепчет:
— Блузка… Как я теперь… Гады… Боже, какие вы гады… Я только-только в себя пришла… И вы опять, опять…
— Ты не хочешь его? — я уже устроил ее под собой на диване, уже задрал юбку до груди и теперь кладу ладонь на плоский красивый животик, по которому вообще не скажешь, что там два пассажира гостили.
Женька замирает, смотрит на меня очень-очень обиженно:
— Дурак совсем? — спрашивает недовольно, — конечно, хочу… Просто… Это неожиданно… И я же на таблетках…
— Жень, с нашими темпами, я вообще удивлен, что этого раньше не случилось, — доверительно сообщаю я ей.
— Раньше спираль была… — всхлипывает она, — чертов врач… Отдохнуть, дать организму передышку… Вот она, передышка…
— Не плачь… — я наклоняюсь, целую подрагивающий животик, — ты такая красивая… Гном будет рад…
— Гном уже рад, — раздается голос от дверей, — вы бы хоть замок проверяли… А если бы кто другой зашел?
— Да кто зайдет? — усмехаюсь я.
Гном кивает, соглашаясь, что сказал херню.
Мы не афишировали наши отношения, но ничего не утаишь же. Все, кому надо, были в курсе. И знали, что, если ко мне или к Гному принесло Женьку, то без разрешения зайти можно только в случае стихийного бедствия. Нашествие налоговой, всяких органов и звонки из министерства к таковым не относились.
— И в честь чего внеплановый перерыв на обед? — уточняет Гном, с готовностью и энтузиазмом снимая пиджак и опускаясь на колени перед диваном. Он проводит нежно по губам Женьки, и она тянется за его пальцами, отзывчивая и сладкая.
