— На подлокотнике глянь, — указываю я на широкую полку подлокотника неподалеку.
Гном, не переставая гладить шею Женьки, тянется туда, берет тест, смотрит на него.
И мы с Женькой, замерев, изучаем его реакцию.
Лицо Гнома, как всегда, открытое, простое, сейчас показывает всю гамму эмоций: от неверия до осознания и бешеной радости в итоге. У меня все ровно то же было и есть, но Гном — мое зеркало. У него на лице всегда то, что у меня внутри.
Гном аккуратно кладет тест обратно на подлокотник, сглатывает и внимательно смотрит на Женьку. А затем ласкающая ладонь чуть жестче прихватывает ее за шею:
— В этот раз — мой, да?
— Боже… — закатывает глаза ничуть не напрягшаяся Женька, — ты невыносим…
— Бля… — тут же меняет тон Гном, начиная целовать ее шею, грудь, пока я, пользуясь моментом, оперативно сдираю с длинных ножек колготки и белье, — бля-бля-бля, малыш… Малы-ы-ыш… Пусть мой будет? Да? Да?
— Ох… Дурак… — Женька выгибается, запрокидывает руки за голову, подставляясь еще сильнее под ласкающие губы Гнома и мои пальцы, — я же не могу… Знать… Твой… Или… Сани… Ой…Боо-о-оже… Да… Так…
Она мокрая, течет мне на пальцы, и я не выдерживаю, быстро стягиваю брюки и врезаюсь в гостеприимное тепло во всю длину сразу.
Женька раскрывает рот, закатывает глаза, выгибаясь в пояснице, цепляется за склонившегося к ней Гнома, тянется к его губам, требуя больше его присутствия.
Гном пару секунд смотрит на все это темнеющим взглядом, тяжело дыша. Он не прочь еще поговорить, он не до конца осознал произошедшее, но наша женщина не дает нам возможности спокойно переварить шокирующую информацию о скором пополнении в семье, она, как всегда, полностью порабощает, сводит с ума, заставляет гореть в одном пламени. И мы не в силах противиться этому. И просто подчиняемся. Просто горим, кайфуя от разрушения себя.
Потому что из этих разрушений, развалин каждый раз рождается что-то новое. И, как в этот раз, даже не фигурально выражаясь.
И Гном, конечно, не выдерживает. Он со стоном наклоняется, тянется к нашей женщине губами. И,перед тем, как окунуться в разрушающую стихию, препупреждает:
— Даже если этот не мой, следующий будет мой! Понятно?
— Бо-о-оже… — шепчет Женька, прижимаясь теснее к нему и дрожа от моих, набирающих силу, движений, — бо-о-оже… Какой дурак… Какие вы дураки… Они все… Ваши. Только ваши.
И она права, черт…
Наша женщина, наша безумная разрушающая и созидающая стихия, спаявшая нас в такой плотный сплав, что ничем не разорвать.
Они все — наши. И те, что есть, и те, что будут.
А как иначе?
Эпилог-бонус от Гнома
Эпилог-бонус от Гнома
Сердце с душою — твои, твои.
Только твои. Ты веришь?
Видишь, наотмашь струна звенит,
сколько ты ей отмеришь?
Сколько ей жизни, любви, тепла?
Сколько ей сплина, грусти?
Как же ты так зацепить смогла?
И захотеть — не пустит?
И перестать — ни за что, никак.
И перетечь — рекою…
Шепот волною — дурак, дурак…
Ты б не рядился, что ли?
Ты б перестал тупо рвать силки
Ты не в силках, в оковах!
И в их металле тиски сладки
И подыхать не повод.
И уходить, умирать — не сметь!
Да и никто не пустит.
Значит, так надо: с тобой гореть
Вместе, в любви и грусти.
Вместе, в тоске и счастливом дне
Вместе, в безумье сладком
Вместе, ему, и тебе, и мне…
Вместе. Нам. Без остатка.
16.10. 22. М. Зайцева
