Даже в самые страшные минуты я знала, что он не способен причинить мне боль.
— Я знаю.
Все же срываюсь. Чувствую слезы на своих щеках и прижимаюсь к нему теснее. Чтобы защитил, чтобы забрал и разделил со мной всю ту боль и страх.
Мы обнимаемся. Целуемся. Гладим друг друга, методично избавляясь от одежды.
В какой-то момент ловлю себя на мысли, что я хочу, чтобы сегодня он любил меня вот так, кожа к коже. Сверху. Именно так и происходит.
Данис выпрямляется, чтобы стянуть с меня штаны, а моя кожа мгновенно покрывается инеем. Он говорил, что ему без меня холодно, вот и мне невыносимо без него. Мое тело сопротивляется, я мерзну. Мерзну и хочу поскорее ощутить жар его кожи.
Развожу ноги, принимая в себя налитый кровью член.
Медленный толчок, от которого затуманивается разум и трепещет сердце.
Глава 40
— Ты за мной подсматриваешь? — приоткрываю один глаз и лениво переворачиваюсь на бочок.
Я абсолютно не выспалась, но боязнь открыть глаза и не обнаружить Кайсарова в своей кровати была слишком велика.
За окном еще раннее утро, там темно и, кажется, идет дождь.
— Наблюдаю, — Данис кладет руку на мою подушку, и я тут же пристраиваю свою голову на его предплечье.
— Что мы будем делать дальше? — закидываю ногу ему на бедро, прижимаясь ближе. Кожа к коже.
— Поедим.
Дан жмет плечами, а я давлюсь смешком. Мне ни капельки не весело, это нервное, конечно.
— Я серьезно, — вздыхаю и перекатываюсь на спину, подтягиваю одеяло к шее и смотрю в потолок.
В комнате сумеречно. Тусклый дневной свет еще только начал пробиваться через оконные стекла. На самом деле последние годы я очень люблю такую погоду: холодно, серо, сыро. Приятно просто валяться в кровати и не высовывать нос на улицу. Вдвойне приятно лежать в этой кровати не одной, а с тем, кого бесконечно любишь.
— Я правда серьезно, — повторяюсь, — у тебя Лия…
— Мы с ней уже поговорили.
— И? — приподнимаюсь на локте от любопытства. Так лучше его вижу. И слушать собираюсь внимательно, чтобы не упустить ни звука, ни эмоции.
— Я помогу ей уехать. Дам денег. Развода пока не будет.
От этих слов меня охватывает паника. Я на такое не согласна. Ни за что!
— Поспешных выводов сейчас не делай, — тут же добавляет, мгновенно меня считывая.
Да и сложно не понять, о чем я думаю. Уверена, что и лицо перекосило, и в глазах ужас застыл. Иногда мне все же стоит тщательней стараться скрывать эмоции.
— Мне нужно договориться с ее отцом, чтобы он от нее отстал.
— А если не выйдет?
— Выйдет.
Кайсаров растягивает губы в ленивой улыбке и, обхватив меня за плечи, тянет к себе. Клюю носом его в шею и прикрываю глаза. Дышу. Чувствую. Каждой клеточкой его ощущаю.
Касаюсь губами скулы и поднимаю голову. Заглядываю Дану в глаза. В них тихо и спокойно — штиль. Они светятся теплом, что пронизывает мое существо тонкими нитями.
— А если…
— Больше на эту тему я ничего не скажу, Катя.
Мне, наверное, стоит обидеться сейчас на него, но я не хочу, да и не могу. Все это теперь кажется такими глупостями, на которые я не желаю тратить жизненные ресурсы.
Единственный, о ком не могу перестать думать — папа. Судя по подслушанному разговору, у него на работе все совсем не гладко.
— У папы проблемы?
— С его должностью он еще долго продержался. Но это тоже лечится. Не спрашивай меня, Катя, про все эти вещи.
Дан трогает мое лицо, скользит пальцами по щеке, губам. Мы смотрим друг другу в глаза, а я начинаю задыхаться от зашкаливающей нежности, от его мягких прикосновений. Затаив дыхание, любуюсь любимым лицом.
— Ладно, — киваю. — Я постараюсь.
Его губы трогает улыбка. Данис зарывается пальцами в мои и без того растрепанные волосы и медленно опускает меня лопатками к простыне. Сам нависает сверху.
Дыхание тут же сбивается. Я трогаю его плечи, шею, облизываю свои пересохшие губы и просто молю о поцелуе. Ни слова не произношу. Хочу, чтобы догадался, чтобы почувствовал то же самое, что чувствую я.
— Мы сегодня еще увидимся? — шепчу. — Приедешь ко мне на квартиру?
Дан качает головой. Прищуривается, так смотрит, будто хочет увидеть во мне что-то новое, особенное, или же что-то старое и родное.
С каждой секундочкой я все больше начинаю теряться в ощущениях. Их слишком много, они топят меня. Еще немного, и я просто захлебнусь.
Сердце стучит отбойным молотком. Глаза режет от подступающих слез. Слишком много невыраженных эмоций и боли. Так много, что, как с этим справляться, я попросту не знаю.
Нам всегда было просто вместе. Это был обоюдный комфорт и любовь. Мы были вдвоем, и нам никого было не нужно: ни друзей, ни близких. У нас всегда был свой собственный мир…
— Не плачь, — горячий шепот обжигает кожу на щеке.
Данис смазывает большим пальцем слезы на моей коже и наконец-то меня целует.
Искрит. Прикосновение его губ как разряд тока в десятки тысяч вольт.
— Ты пока у родителей поживешь. Мне нужно улететь на пару дней.
— Куда?
— По делам.
— А если с тобой что-то случится?
— Не случится. У меня есть гарант.
Он говорит уверенно и максимально спокойно. Обманывает? Внушает мне спокойствие, когда на самом деле творится ад? Я не знаю, не понимаю и половины того, что происходит, да никто и не объясняет.
Киваю и меняю тему. Выпытывать у него что-либо бесполезно. Все, что он мог и хотел, уже озвучил.
— Почему вы с папой тут вчера оказались? Вдвоем. Еще и пили.
Дан мягко смеется, а я залипаю на этих звуках. Улыбаюсь. Копирую его эмоции.
— Был трудный день.
— А машина? Во дворе ни одной машины.
— Иван Александрович отпустил водителя, я был с Левой. Он с нами пил, поэтому пришлось вызвать такси.
— Капец. Кто такой Лева?
— Мой помощник и друг. Кать…
Дан кладет ладонь мне на бедро, чуть сжимает. Смотрит при этом снова в глаза. Внимательно и… Не знаю, что-то в них сейчас такое вспыхивает, что я невольно вжимаюсь в подушку.
— М?
— Когда все закончится, ты скажешь да?
Он же? Он…
Правда? Стискиваю руки в кулаки. Понятия не имею, что у меня на лице, но изо всех сил пытаюсь сделать вид, будто абсолютно не понимаю, о чем он.
