— Там много всего, — отмахивается дочь. — Чтобы у него было время найти.
— Страсти какие.
— А бабуля с дедулей когда прилетают?
— Завтра.
— Ура! Я устала, — отодвигает от себя миску, — пойду Марсу расскажу, что ба и де уже завтра приедут.
— Беги. И руки сразу помойте.
— Хорошо, мам.
Марьяна уносится в игровую как раз в тот момент, когда к дому подъезжает машина Даника.
Набрасываю на плечи рубашку и выхожу во двор.
— Привет, — целую мужа в губы.
Данис пробегается пальцами по моей спине, спускаясь все ниже.
— Они сейчас прибегут, — играю бровями, когда рука мужа ложится на мою задницу.
Дан улыбается и возвращает руку на талию.
Мы поженились в Риме. В небольшом ресторане на берегу моря, в кругу самых близких. До рождения малышни так и жили в столице, потом переехали в Рапалло. Но последние четыре года осели во Флоренции.
— Как прошел день? — Данис аккуратно стягивает рубашку с моего плеча, касаясь губами оголенного участка кожи.
— Марьяна нарисовала тебе рисунок, чего хочет на Рождество.
— Надеюсь, не единорога.
— Я тоже, — смеюсь.
В том году она бредила единорогами и очень расстроилась, что ей его не подарили.
— Папа, привет, — Марсель выходит нам навстречу первым, стоит только зайти в дом. В руках у него книжка про животных. — Ты знал, что птички чистят зубы крокодилам?
— Серьезно? — Дан закатывает рукава на рубашке и спешит к сыну. — Давай-ка поподробнее.
— Правда-правда, смотри!
Марсель открывает книгу, и в гостиной тут же появляется Марьяна в пышном платье в пол. Она праздновала в нем день рождения.
— У тебя светский вечер? — смеюсь, расставляя тарелки.
— Я решила быть принцессой. Папа, я похожа на принцессу?
— Самая настоящая принцесса.
Дан слушает обоих детей сразу, а у меня глаз дергается от их желания друг друга перекричать. Правда, длится это до первых недобрых взглядов мужа. Дети замолкают и послушно усаживаются за стол.
Дан на них никогда голос не повышал, в отличие от меня. Хватает одного взгляда.
— Фу, не хочу мясо, — Марьяна морщит нос и отодвигает от себя тарелку. — Можно мне пиццу?
— Нельзя, — наливаю ей сок.
— Ну мама!
— Марьяна, — Дан смотрит на дочь, и она нехотя начинает жевать, очень быстро входя во вкус. Что неудивительно, потому что утром она съела творог, а обед проигнорировала, закатив истерику.
Так что голод не тетка.
— Марьяна сегодня бросила в аквариум куклу, — вдруг выдает сын. — А потом наврала маме, что это я, пап. Но я не бросал.
— Я знаю, — Дан кивает, и Марьяша тут же начинает рыдать крокодильими слезами.
Около часа у нас уходит, чтобы успокоить детей, наконец их накормить, и еще полчаса, чтобы уложить спать.
До своей спальни мы доползаем уже без сил.
Быстро принимаем душ и укладываемся на кровать. Еще один шумный день позади. Иногда я так хочу, чтобы они поскорее выросли, а иногда прошу чуда, чтобы хоть немного замедлить время и насладиться их детством.
— Я соскучилась, — закидываю на мужа ногу.
Дан тут же подминает меня под себя, нависая сверху. Его язык проникает мне в рот, а пальцы крепко стискивают бедра под задранной сорочкой.
Тело охватывает жаром. Я чувствую, что воспламеняюсь за секунду от его ласк. От того, как его язык орудует у меня во рту, и запрокидываю голову, открывая ему доступ к шее.
С ума схожу, когда его губы целуют именно там.
Мы одновременно сходим с ума, но также оба прекрасно слышим тусню под дверью, в которую тихонечко скребутся.
— Ну нет, — хнычу, не желая останавливаться.
— Мама. Папа.
Дети наперебой скулят под закрытой дверью. Данис перекатывается на спину, а я в ужасе пытаюсь найти в комоде халат, пока муж открывает дверь.
В комнате горит тусклый свет ночника, и наши малые топают друг за другом гуськом с подушками в руках.
— Мне приснился страшный сон, — канючит Марьяна.
— А мне — еще страшнее, — подпевает ей Марсель.
Они оба направляются к нашей кровати, укладывая свои подушки в середину.
Что я там говорила? Хочу, чтоб они подольше были маленькими? Нет! Боже, ну когда они уже вырастут?!
