Когда она вернулась домой, отец взял ее за руку и отвел в незнакомую комнату, где стояла новая кровать.
– Это твоя комната, золотце. У мамы скоро родится ребеночек, который будет спать в твоей старой кроватке. А у тебя теперь постель, как у большой. Но пока ребеночек не появился, ты можешь по-прежнему спать в нашей спальне.
– А можно я уже сейчас буду спать здесь? – спросила она.
– Тебе так хочется? Да, можно.
Диана была очарована тем, что теперь у нее будет собственное местечко, и перетащила туда свои игрушки. Она услышала, как отец говорит матери:
– Вот и отлично, малышка не ревнует к новому ребенку.
Она задумалась: значит, она тоже могла бы ревновать. Не только богиня сталкивалась с этой проблемой. Ей приятно было думать, что проблема, значит, не очень серьезная.
У нее возник вопрос в связи с новым ребенком: будет ли мать ревновать к нему тоже, как ревновала к ней?
Однажды, когда она обедала у дедушки с бабушкой, зазвонил телефон. Бабуля вскрикнула, сказала: «Мы сейчас будем» – и повесила трубку.
– У тебя родился братик, – объявила она.
В машине Диана осознала, что ей и в голову не приходило, что ребенок может оказаться мальчиком. Это что-либо меняет?
Мама держала на руках крошечное создание и смотрела на него с нежностью. Папа с улыбкой встретил дочь:
– Дорогая, иди взгляни на Николя.
– Николя! – воскликнула бабуля. – Он вылитая копия Дианы, если не считать, что он мальчик.
– Вы правы, – заявил Оливье. – Прямо портрет.
«Я такая же была, когда родилась?» – спросила себя девочка, разглядывая младенца. Он показался ей красивым, и она его полюбила. Но ее поразило другое: то явное обожание, которое мать питала к Николя. «Она к нему не ревнует», – подумала Диана.
– Он восхитительный, – сказала бабуля.
Сияющая мама поблагодарила. Для девочки этот стало настоящим открытием: оказывается, мать могла радоваться комплименту, сделанному ее чаду.
У нее появился ответ на свой вопрос: да, тот факт, что младенец оказался мальчиком, менял все. Странным образом Диану это не задело. Ей понравилось, что она нашла объяснение, это ее успокаивало. Она не подумала, что хорошо было бы и ей родиться мальчиком: какой смысл в таких сожалениях? Кстати, она была совсем не уверена, что предпочла бы быть мальчиком.
– А можно мне его подержать? – попросила она.
Мари устроила дочь рядом с собой на кровати, чтобы та могла обнять брата, не подвергая его опасности. Для Дианы это стало волшебным моментом: прижавшись к матери, она ощутила маленькую теплую беспокойную жизнь, которую ей доверили. Отныне под небом появилось еще одно важное существо.
Диана впала в глубокое раздумье.
Первым элементом, который подлежал анализу, был тот факт, что мать предпочитает мальчиков. Папа был мужчиной: важнейшая деталь в этом деле. И это еще не все. Она заметила, что богиня немного по-другому себя ведет в мужской компании. Она держится прямее, становится более энергичной и в то же время более мягкой, говорит нечто особенное.
Вторым элементом, требующим исследования, была ревность. Можно ли сказать, что она проявлялась только по отношению к женщинам? Нет, все не так просто. Мама иногда яростно набрасывалась на отца, упрекая его в том, что он засмотрелся на ту или иную женщину. Однажды она ему заявила, что для аптеки она по меньшей мере настолько же важна, как и он. Короче, в истоке ревности лежала одержимость соревнованием, что противопоставляло ее не только женщинам. Все было очень сложно. И тем более сложно, что высшая цель ревности – чтобы на тебя смотрели с завистью и мужчины, и женщины: как ни странно, тут не было места дискриминации.
Сделать какой-либо вывод из этих размышлений не представлялось возможным; по крайней мере, мама была довольна, что у нее появился сын. А все, что способствовало материнскому счастью, было счастьем и для всего остального мира.
На этот раз у Мари не проявилось и тени депрессии. Через три дня она была уже на ногах. Неделю спустя она вернулась к работе в аптеке, оставаясь нежнейшей матерью для Николя. Она утверждала, что декретный отпуск только вымотал бы у нее все нервы. Когда вечером она заходила за детьми к бабушке, то бросалась к младенцу, чтобы покрыть его поцелуями.
В один прекрасный день бабушка отвела Мари в сторону и сказала:
– Ты имеешь право любить больше одного из детей, но не показывай этого так явно. Малышке больно.
– Не выдумывай! Она ничего не замечает.
– Напрасно ты так уверена. Она развита не по возрасту и так зрело рассуждает, что я только диву даюсь.
– Когда речь заходит о Диане, все определенно преувеличивают, – сказала Мари с надутым видом, который был хорошо знаком ее матери.
«Она по-прежнему ревнует», – вздохнула родительница.
Но девочку сложившаяся ситуация вроде бы не печалила. Когда бабушка видела, как малышка расцеловывает брата, она восхищалась внучкой: совершенно очевидно, та не ревновала к новорожденному.
Мари недостаточно было испытывать счастье, ей нужно было продемонстрировать это счастье тем, кому не так повезло. Вот почему она сблизилась со своей старшей сестрой и каждое воскресенье приглашала ее вместе с семьей на обед. Ад вымощен добрыми намерениями; в равной степени намерения самые мелочные могут принести искреннюю радость. Брижит, которая была женщиной мягкой и доброй, обрадовалась и сказала мужу:
– Материнство пошло сестре на пользу. Теперь она не такая воображала и хочет со мной общаться. Мне это приятно.
– Ты права, дорогая. Я ее больше не узнаю, она расцвела и стала очаровательна.
В присутствии Брижит Мари сияла и постоянно думала: «Она вышла замуж за кровельщика и обзавелась двумя глупыми и некрасивыми дочерями, как же она должна мне завидовать!» На самом деле Брижит, которой очень нравилась ее жизнь, радовалась успехам сестры. Вероника и Натали обожали Диану и Николя. Ален прекрасно ладил с Оливье. Воскресные обеды доставляли всем искреннее удовольствие.
Диана преклонялась перед кузинами, которые были на пару лет старше ее: они были близняшками. Ей казались изумительными две девочки, которые были схожи абсолютно во всем, даже в своей упитанности и привычке постоянно улыбаться. А тетя Брижит была такая милая и каждый раз приносила ей коробку шоколадных конфет.
Однажды после воскресного обеда и кофе Брижит предложила племяннице еще одну конфету – та обожала сладости. Мари вмешалась:
– Ни в коем случае. От них толстеют.
– Ну что ты, Мари, твоя дочь худая как спичка! – сказала Брижит.
– Вот пускай такой и остается, – отрезала Мари.
Диана вздрогнула от голоса, каким заговорила мать. Сами слова были не слишком любезными, но куда хуже была сухая манера, в какой они произносились, и смысл их не ускользнул от девочки: «Мне не нравится, когда моя дочь получает удовольствие». Она увидела, что тетя Брижит тоже это заметила и была шокирована. Девочка терпеть не могла, когда появлялись свидетели жесткого отношения к ней матери, потому что, если в глубине души она и находила этому успокоительное объяснение, другим это объяснение она изложить не могла, как не могла и приобщить их к собственной космогонии, которая в данном случае формулировалась следующим образом: «Богиня любит меня, но странным образом, она не любит показывать мне, что любит меня, потому что я девочка и ее любовь ко мне – секрет».
