– Вот именно, – кивнула головой я. – А если умолчать о чем-то, то это будет считаться соучастием или покрыванием преступника, и за это срок грозит. Когда я в Москве работала, у нас тоже похожий случай был – ребенок пропал. Родители в полицию заявили, всех учителей допрашивали, поэтому я знаю, о чем говорю. И могу помочь советом.
– Да я-то ничего не знаю… – проговорила Ирина. – То, что я сказала, понятно – Марина Павловна не хочет подвергать свою карьеру риску, вот и все. А ребенка-то нашли?
– В Москве? – уточнила я. Повар кивнула. – Да, нашли. Ничего криминального, мальчишка пошел на концерт рок-группы с товарищем, потом заявился к нему домой и парни решили прогулять школу. Родителей товарища дома не было, они куда-то уехали, вот ребята и устроили себе каникулы.
– Ой, хорошо, что все обошлось! – воскликнула Ирина. – Вот бы и Оля также нашлась! Только она-то вряд ли школу прогуливает, не такая она…
– Вот-вот! – подтвердила я. – Это и настораживает. А сами понимаете, я, как учитель, не могу спокойно относиться к тому, что мои ученики пропадают. Может, я не в свое дело лезу, все-таки физкультура не основной предмет, но я привыкла, что учитель несет ответственность за каждого ребенка! Хотя, возможно, это только в Москве преподаватели так к работе относятся…
– Ой, побольше бы таких учителей, как вы! – с жаром проговорила моя собеседница. – Знаете, я вот тоже за детей переживаю. Хоть я только повар, но все равно, знаете, как мне Оля нравится! Если бы все ученики такие же были! А ее одноклассниц я терпеть не могу, что они себе позволяют! В наше время все дети нормальными были, не пытались никого обижать… Я вот помню, что в классе, где я училась, я тоже полненькой была. Но меня не дразнили, нормально относились, у меня и подружки были. И знаете, я вот ни капли не переживала, что я не худенькая, и в мыслях не было на диету какую-то садиться… Спокойно с подругами и на каток ходила, и на лыжах мы катались, после школы гуляли… Сейчас бы такое время было! А то посмотришь на современных детей и ужас берет. Я хоть и не в советское время росла, но мне тоже повезло. Тогда ругали молодежь, вроде как в советские годы все проще были, и все в таком духе, но то, что сейчас творится, – ни в какие рамки не лезет! Дети только о новых смартфонах и планшетах мечтают, уроки прогуливают да по клубам ходят… В наше время, конечно, и дискотеки были, куда же без них, и курили девчонки, но все равно мы как-то дружнее были. И старались учиться, а сейчас никому ничего не нужно.
– Ну, во все времена принято молодежь ругать, – пожала я плечами. – Не знаю, что будет в следующем поколении…
– Да, сдается мне, еще хуже все станет, – пессимистично заметила Ирина. – Ладно, я вас совсем заболтала, вы, наверное, голодны… Проходите к стойке, сейчас я вам суп налью!
Рассольник оказался не хуже, чем вчерашние щи, гречка с курицей тоже не разочаровали. Как водится, к компоту Ирина щедро выдала мне несколько сладких булочек. Да, такими темпами даже всегда стройненькая Таня Иванова может озаботиться проблемой лишних килограммов! Хотя с моей работой, думаю, мне данная проблема не грозит. Поэтому я без зазрения совести уничтожила абсолютно все, что было на моей тарелке, и, допивая компот, стала обдумывать план своих дальнейших действий. Итак, я собиралась наведаться к внезапно заболевшему преподавателю физкультуры, чтобы узнать, какой недуг его постиг в столь неподходящее время. И еще неплохо было бы допросить репетиторов Оли – у меня имеются координаты преподавателей, поэтому дел у меня сегодня навалом.
Я уже собиралась отнести ключи от спортзала в кабинет директора, как вдруг ожил мой мобильный. Я посмотрела на дисплей – звонили с неизвестного номера.
– Слушаю, – проговорила я в трубку.
– Татьяна Александровна, вас беспокоит Марина, секретарь школы, – проговорили в трубку. – Вы уже ушли домой?
– Нет, я в столовой, – ответила я. – Собиралась еще отнести ключи от кабинета и спортивного зала.
– Ага, хорошо. Тогда поднимитесь, пожалуйста, на третий этаж, в кабинет директора. С вами хотят поговорить сотрудники полиции.
«О, ничего себе», – подумала я про себя. Значит, Олю уже разыскивают… и я быстро поднялась на третий этаж, в кабинет директора. Двое молодых полицейских в форме внимательно посмотрели на меня, потом потребовали мой паспорт. Директриса и секретарь выглядели обеспокоенными и даже напуганными. Мне задали дежурные вопросы – почему я приехала из Москвы, знаю ли я Ольгу Золотову и все в таком духе. Я спокойно ответила на вопросы, добавила, что ученица не явилась на мой урок, сказала, что я тоже не знаю, где она и что с ней. Отпустили меня быстро.
Выйдя из школы, я поспешила к своей машине, чтобы доехать до улицы Северной, где, согласно данным с компьютера директора, проживал Ширяев Анатолий Михайлович. Мне не терпелось допросить учителя физкультуры, поэтому я как можно скорее поехала по нужному мне адресу. Ширяев проживал в обычном девятиэтажном доме, в квартире номер шестнадцать. Я позвонила в домофон, но трубку долго не брали. Наконец тихий женский голос спросил, кто это. Я представилась коллегой Анатолия Михайловича, но имени не назвала.
– А вы разве не знаете? – спросила меня женщина. По голосу я поняла, что она недавно плакала. – Он в больнице. В тяжелом состоянии…
– Но… Я хотела навестить Анатолия Михайловича! – воскликнула я.
– Проходите, хотя я гостей не ждала, – и дверь мне открыли.
Я вошла в подъезд и вызвала лифт.
Глава 4
Супруга Анатолия Ширяева, Нина Петровна, оказалась худенькой женщиной лет шестидесяти, с глубокими морщинами и потускневшим взглядом. От меня не укрылись темно-синие синяки под глазами, свидетельствующие о том, что женщина или не спала всю ночь, или накануне перебрала со спиртным. В последнее мне верилось с трудом, хотя вполне могло статься, что Нина Петровна прикладывается к бутылке. Но на алкоголичку она не была похожа – скорее, на убитую горем женщину. Одета она была в темно-синий халат с длинными рукавами и, несмотря на майское тепло на улице, зябко куталась, точно ее знобило.
– С вами все в порядке? Вы не больны? – спросила я, едва увидев хозяйку квартиры.
Та отрицательно покачала головой.
– Нет, со мной как раз все в порядке, но… Но Толя, он… – и она вдруг горько заплакала, так безутешно, как рыдают только совсем отчаявшиеся люди.
Я постаралась ее успокоить.
– Нина Петровна, если ваш муж в больнице, с ним все будет хорошо! – проговорила я. – Я думала, что он дома…
– Да нет же, он ведь уволился из школы… – пробормотала Нина Петровна. – Ему очень резко стало плохо, хотя диагноз поставили месяц назад… Но он держался бодро, говорил, что сможет победить болезнь… Ведь он спортсмен, раньше в соревнованиях участвовал, потом столько лет работал учителем физкультуры… И тут… как гром среди ясного неба! А ведь думали, что просто гастрит обострился, так нет, поставили рак…
– Сочувствую… – тихо произнесла я. – Но ведь надежда умирает последней!
