— Почему вы так думаете?
— Обвинила дочь в покушении на мою жизнь.
— Меня это не касается, — отрезал я.
— Да нет, — возразила
Хуанита. — Вы так говорите потому, что хорошо воспитаны. Пожалуйста,
выслушайте меня. Постарайтесь войти в мое положение.
— Хватит об этом, — перебила ее
Ширли. — Дональда совершенно не интересуют ваши семейные отношения.
— Но я при нем набросилась на Дону,
кричала, что это она подсунула мне яд. Как глупо! Я была не в себе. Я пришла к
Доне, чтобы поговорить с ней по душам, надеялась, что мы, наконец, найдем общий
язык. А тут случилось это… Понимаете, мы, южане, такие вспыльчивые,
экзальтированные.
Я кивнул.
— Довольно, Хуанита. Все это никому не
интересно, — раздраженно повторила Ширли.
Но Хуаните нужно было выговориться.
— Понимаете, для нас, южноамериканцев,
самое главное — семья. Северяне больше думают о деньгах, о бизнесе. А для нас
на первом месте дом, дружеский круг. Я подолгу жила в Штатах и могу сравнить.
— Я был у вашей дочери впервые. Пришел по
делу.
— А я-то думала, что вы друзья.
— Повторяю: я видел ее впервые.
— И она вам ничего обо мне не
рассказывала?
— Ничего.
— Знаете, я не могу понять ее. Между нами
целая пропасть. В отличие от меня она, скорее, северянка: очень честолюбива.
Как вам кажется, сеньор Лэм, что важнее: талант или любовь? Она хочет рисовать,
а семья, друзья для нее ничего не значат. У нас в Колумбии говорят: главное
богатство — друзья. Если у тебя много песо и нет друзей, ты — нищий. Вы
понимаете меня?
— Я ни разу не был в Колумбии, хотя
слышал с ней.
— Так у нас говорят. Это для колумбийцев
закон. И вот Дона, моя дочь, отвернулась от меня. Она мне не доверяет. Подумать
только — мне, родной матери! Она доверяет своим картинкам. Посмотрите на эти
картинки! И какая гордыня! Дона рвется к успеху, а что такое успех? Мыльный
пузырь. Он не заменит ни дружбу, ни любовь.
— Разве у нее нет друзей?
— Нет. Она всех оттолкнула. У нее
осталось только честолюбие. Дона учится. Дона творит. Развивать свой талант —
ее священный долг. Но что такое талант без любви? Без друзей? Представьте себе
человека, который приобрел огромную пустыню. Вокруг него, сколько хватает глаз,
его земля, и на ней ни одной живой души! Кому нужна такая земля? Зачем
приобретать пустыню?
— Кое-кто находит в пустынях
золото, — заметил я.
— Вы шутите? — с болью спросила
Хуанита.
— Конечно, шутит, — вступила в
разговор Ширли. — Северяне всегда шутят, когда не хотят отвечать на
вопросы. Он тебя прекрасно понимает. Хотите еще чаю, Дональд? Со сливками или с
сахаром? Ах! — Кувшинчик выскочил из ее рук, упал на пол и разбился.
— Скорее, Хуанита! Принеси тряпку!
Хуанита вскочила и побежала на кухню.
— И захвати другой молочник! —
крикнула вдогонку Ширли, затем повернулась ко мне: — Извините, Дональд.
— Не стоит извинений. Ведь вы разбили
его. Она загадочно улыбнулась.
— От вас ничего не скроешь. Я промолчал.
— Дональд, мне нужно кое-что
выяснить, — сказала Ширли заговорчески. — У Роберта Кеймерона
наверняка были тайные вклады в банках. Возможно, на другое имя. Не могли бы вы
об этом разузнать?
Хуанита принесла полотенце и стала вытирать
пол.
— Хуанита, ты забыла сливки для мистера
Лэма. Как только миссис Грэфтон удалилась, Ширли продолжила:
— Думаю, у Кеймерона было много различных
вкладов.
— Они были связаны с наследством?
— Не знаю. Но хотела бы узнать.
— Для этого вам не нужен частный
детектив. Когда кто-то умирает, власти Калифорнии взимают налог на наследство.
Тайные вклады могли бы здорово ударить по карману штата, вот законодатели и
выдумали целый ворох хитрых правил, согласно которым вклады Кеймерона
перестанут быть секретом.
— Вы шутите?
— Нисколько. Можете не беспокоиться по
этому поводу.
Она наклонилась ко мне.
— Вы будете охранять дядю Гарри?
— Не думаю.
— Почему?
— У меня много других дел.
— Каких?
— Да так, разных.
— Но я вам заплачу. И он будет платить.
— Знаю. Но у меня действительно мало
свободного времени.
— Значит, не хотите?
Из кухни раздался голос Хуаниты:
— Тут почти не осталось сливок!
— Вылей все, что есть, в кувшинчик и неси
сюда. — Хуанита ваша служанка? — спросил я.
— Да что вы! Подруга. Иногда, правда,
очень надоедливая. Там, в Южной Америке, она нанимается служанкой. Я в этом
уверена. Ей уже много лет, и она очень одинока. У нее потребность перед кем-то
изливать душу, а с дочерью они не ладят. Думаю, виновата в этом Хуанита, но и
Дона не без греха — она так старается добиться успеха, что даже для общения с
родной матерью не находит времени. У латиноамериканцев это считается страшным
грехом. Для Хуаниты главное — родственники и друзья. Деньги уже потом. Конечно,
она зануда, но я все равно ее люблю.
Вернулась Хуанита с кувшинчиком сливок. Минут
пять мы вели светский разговор, а затем я сказал, что мне пора. Ширли пыталась
задержать меня — вероятно, надеялась, что Хуанита уйдет раньше и мы останемся
наедине. Я даже подумал, что она просто выставит Хуаниту, но ошибся. Может
быть, Ширли поняла, что в этом случае вместе с Хуанитой уйду и я.
Ширли проводила меня до двери. Убедившись, что
Хуанита не идет следом, вышла за мной на лестничную площадку… Я знал, что будет
дальше, и решил держаться невозмутимо. Она крепко схватила меня за запястья,
прижалась к моей груди и горячо поцеловала в губы.
— Дорогой мой! — прошептала она с
таким видом, будто не может разорвать объятия, и, больше ничего не сказав на
прощанье, захлопнула за собой дверь.
Глава 14
Напротив дома Ширли стояло несколько машин. В
это время люди обычно возвращаются с работы, так что эти машины не привлекли
моего особого внимания.
Я подал свою машину назад до тех пор, пока не
уперся в бампер чьей-то машины, и вырулил на дорогу.
