Вдали показались отроги Анд. Самолет пересек
горный хребет. Мы летели над Колумбией. Некоторое представление об экономике
этой страны можно было составить, глядя в иллюминатор. Я видел весь спектр ее
хозяйственной жизни — от крошечных ферм, затерянных в горах, до больших асьенд,
от деревушек до городов. Взору открывались просторные внутренние дворики,
бассейны при частных владениях — свидетельства той роскоши, в какой жили
богатые люди.
Самолет начал снижаться. Вдали показались
кварталы Медельина. Через несколько минут мы уже были на аэродроме.
Претнер вышел из самолета, даже не
попрощавшись со мной.
Прямо в аэропорту я купил англо-испанский
словарь, взял такси, поехал в центр города, забронировал номер в отеле, обменял
деньги и направился в консульство Соединенных Штатов.
Там меня ждало письмо от капитана Селлерса:
«Дорогой Дональд!
Берта очень волнуется. Не знаю, чем ты сейчас
занимаешься, но начинаю думать, что не зря помог тебе в этом деле.
Роберт Хокли купил билет до Медельина, но в
Панаме покинул лайнер и исчез. Был даже задержан отлет лайнера в Колумбию, но
Хокли так и не появился.
Есть и другие новости.
Судя по всему, яд, которым были пропитаны
конфеты, — из мастерской Хокли. И бумажка, наклеенная на коробку конфет,
отпечатана на машинке Хокли. Ребята из нашей криминальной лаборатории обшарили
квартиру Кеймерона с пылесосом и микроскопом. Нашли кристаллы сульфата меди.
Можно сделать вывод, что Хокли причастен к убийству.
Ты видел этого парня и в состоянии его
опознать. Я попробую связаться с медельинской полицией. Надеюсь, ты зайдешь
туда и предложишь свои услуги.
Должен тебе признаться: я сказал федеральному
судье, что ты полетел в Медельин по моему заданию, — это немного подняло
мои акции. Спасибо тебе.
Если что-нибудь узнаешь, обязательно сообщи».
Прочитав письмо, я отправился в местное
полицейское управление. Там нашел человека, который был мне нужен и которому,
как выяснилось, был нужен я.
Сеньор Родольфо Маранилья был невысок ростом,
коренаст, быстр в движениях. Его губы часто растягивались в улыбку, но глаза
оставались настороженными и серьезными — глаза игрока, следящего за
противником.
Он внимательно выслушал меня и спросил на
чистейшем английском:
— Итак, вы интересуетесь возможностью
сделать вклады, мистер Лэм?
Я кивнул утвердительно.
— Конкретно в горнорудную промышленность?
— Мне подумалось, что наиболее надежные
вклады именно в эту отрасль.
— И вы хотели бы ознакомиться с
различными приисками?
— Да.
— Какие именно прииски вас интересуют?
— Мне все равно. Я здесь впервые.
— Но, насколько я понял, вас интересует
собственность Роберта Хокли?
— Да, мы с ним немного знакомы.
— И вы полагаете, у этого Хокли здесь
есть собственность?
— Полагаю, да. Насколько я знаю, он один
из наследников Коры Хендрикс, а она владела приисками. Опекунами наследства она
назначила некоего Шарплза и некоего Кеймерона — того самого, которого убили.
— Понимаю вас. Сеньор Кеймерон бывал
здесь довольно часто. Считаю, нам повезло: есть человек, который может опознать
Роберта Хокли. Я имею в виду вас, сеньор Лэм. Если вам понадобится наша помощь,
мы всегда к вашим услугам. Я знаю, какими приисками владеют Шарплз и Кеймерон.
Вас это интересует?
Сеньор Маранилья изучающе смотрел на меня, он
явно ждал, что я раскрою перед ним свои карты.
— Сам не знаю, — ответил я. — А
эти прииски не продаются?
— За деньги можно продать и купить все
что угодно. Я улыбнулся.
— Так, значит, вы не хотите увидеть их
владения?
— Отчего же? — возразил я. —
Может, это помогло бы мне сделать кое-какие выводы.
— Машина с шофером будет к вашим услугам
завтра в девять утра. В тех местах жарко, так что одевайтесь соответственно.
Поездка займет два дня.
Я хотел расспросить его еще кое о чем, но
Маранилья поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен. По дороге в
отель я заметил, что за мной следят. Следивших было двое.
Мне плохо спалось: климат Медельина, сперва
показавшийся таким мягким, на самом деле был не таким — меня всю ночь давила
тяжелая духота.
Задолго до рассвета зазвонили колокола
кафедрального собора. Им стали вторить десятки других. В короткие промежутки
между ударами колоколов слышался стук каблуков. Можно было подумать, что жители
Медельина экономят каждый грош и именно поэтому предпочитают ходить на работу
пешком, что ходьба для них — составная часть работы, и они, стараясь выполнить
ее как можно лучше, чеканят шаг.
Я открыл окно и посмотрел на утренний город.
Воздух бы прозрачен и свеж. Горные кряжи вдали
на востоке виделись совсем черными на фоне восходящего солнца. Первые лучи
выхватили из темноты силуэты административных зданий. По улицам спешили люди.
До меня доносились обрывки испанской речи, смех. Казалось, эти люди всем на
свете довольны, уверены в себе, исполнены жизненной энергии.
В половине восьмого принесли завтрак:
пикантный соус из каких-то незнакомых мне тропических плодов, бананы, папайю,
яйца всмятку и, конечно, знаменитый колумбийский кофе — тот самый, который
совсем без горечи…
Я спокойно позавтракал. Честно говоря, мне
было даже неинтересно, следят сейчас за мной или нет.
Ровно в девять просигналила машина.
Я вышел на улицу. Перед отелем стоял большой
лимузин. Смуглый шофер, типичный колумбийский крестьянин — пеон, даже не
обернулся: должно быть, привык не интересоваться пассажирами. Мне показалось
странным, что такой человек вообще мог научиться водить машину. Маранилья
протянул мне руку.
— Буэнос диас
[1]
,
сеньор, — сказал я.
— Доброе утро, мистер Лэм, — ответил
Маранилья. — Садитесь, пожалуйста.
Я устроился на заднем сиденье. Мальчишка вынес
из отеля мою сумку, шофер положил ее в багажник, и мы двинулись.
Машина мягко бежала по дороге. Я смотрел в
окно.
Родольфо Маранилья сидел в углу и молча курил
одну сигарету за другой. Его нисколько не интересовали колумбийские пейзажи.
