Мы проехали по живописному ущелью. Сначала по
обеим сторонам дороги кое-где зеленели узенькие полоски обработанной земли, но
вскоре нас окружили горы, величественные в своей первозданной красоте. Горы
были покрыты густыми лесами, на лугах паслись стада.
Маранилья докурил шестую сигарету, обернулся и
вопросительно посмотрел на меня.
— Как красиво! — воскликнул я. Он
кивнул.
Я посмотрел на затылок шофера.
— Быстро едем. А он знает дорогу?
— Еще бы!
— А он справится с машиной на такой
большой скорости, да еще на горном серпантине?
— Конечно.
— По нему не скажешь.
— Это прекрасный шофер.
— Колумбиец?
— Да. Вам, североамериканцам, не просто
понять этих людей.
— Может быть. Мне показалось, он
несколько туповат. Не знаю, сумеет ли он вовремя отреагировать, если попадется
встречная машина.
— Будьте спокойны — у него прекрасная
реакция. Вскоре мне представилась возможность убедиться в этом: на одном из
крутых поворотов навстречу нам выскочил грузовик. Казалось, столкновение
неизбежно. Справа пропасть, слева стеной гора. Шофер даже не вздрогнул; он
невозмутимо крутанул руль и наша машина пронеслась буквально в нескольких
дюймах от края пропасти, чудом не задев грузовик.
Я вжался в сиденье, сердце бешено колотилось,
к горлу подступил кашель.
Сеньор Маранилья как ни в чем не бывало
докуривал очередную сигарету. Казалось, он даже не заметил опасности.
— Пожалуй, вы правы, — выдавил я,
как только ко мне вернулся дар речи.
Маранилья удивленно посмотрел на меня. Я
кивнул в сторону шофера. — Конечно, — спокойно произнес Маранилья.
Вдруг асфальт кончился — мы въехали в джунгли. Стало невыносимо жарко. Судя по
всему, дело было не столько в температуре воздуха, сколько в его влажности.
Рубашка насквозь промокла, и я снял пиджак.
Часам к двум дня мы оказались у широкой реки,
Проехали миль двадцать вдоль берега, миновали маленький городок. Шофер свернул
на узкую грязную дорогу и вскоре затормозил перед большими деревянными
воротами. Укрепленная над ними вывеска гласила: «Прииск „Два клевера“. Еще выше
были прикреплены внушительных размеров деревянная подкова и два цветка клевера,
вырезанные из жести. Стоящие вокруг дома, судя по всему, недавно
отремонтировали, но было видно, что им уже много лет.
Навстречу нам вышел высокий худощавый человек
в белой рубахе — управляющий прииска Фелипе Мурин-до. По всей вероятности, он
не знал английского языка. Это создавало непредвиденные трудности. Я объяснил
по-английски, что именно меня интересует.
Сеньор Маранилья заговорил по-испански,
Муриндо, внимательно выслушав, протянул мне руку и поздоровался.
Перевод Маранильи был необычайно гладок с
точки зрения ораторского искусства, и мне показалось, что лишь приблизительно
передает смысл моих слов.
— Я объяснил Муриндо, что вы друг
опекунов и приехали в Колумбию, чтобы увидеть прииски.
— Это не совсем так, — заметил я.
— Почти так, — невозмутимо сказал
Маранилья. — И потом этим людям совершенно не обязательно знать все
подробности. Достаточно кратко объяснить, что от них требуется.
Мне, однако, не показалось, что Маранилья был
краток в своих объяснениях. Более того, он и Муриндо о чем-то оживленно
заговорили, отчаянно жестикулируя, как будто спорили.
Мы обошли весь прииск. В том числе
гидравлическую установку, с помощью которой добывалось золото.
Фелипе Муриндо давал пояснения, Маранилья
переводил. Ничего нового я не узнал. Напор воды размывал почву, она поступала в
специальные лотки, и на их дне оседало золото. Механика эта стара как мир.
Было душно. В воздухе носилось множество
насекомых. Шофер ни на шаг не отходил от нас и все время косился по сторонам. Я
заметил кобуру у него на боку и понял: он совмещал обязанности шофера и
телохранителя. Мне стало немного не по себе.
Когда мы вернулись к зданию правления, я
увидел, что к воротам шахты подъезжает еще одна машина. Значит, что-то
случилось.
Машина резко затормозила. Из нее вышел
водитель-колумбиец и не спеша приблизился к задней дверце. Стекло было опущено,
и я увидел красное, покрытое испариной лицо Берты Кул.
Шофер пытался что-то объяснить ей по-испански.
— Перестань дышать мне в лицо! —
крикнула Берта. — Открой дверь!
Однако шофер не открыл, а продолжал что-то
объяснять.
Берта вытащила из сумки англо-испанский
разговорник и, по всей вероятности, найдя нужное, произнесла нечто
невразумительное.
Шофер, не обратив на ее слова никакого
внимания, бубнил свое.
Сеньор Маранилья посмотрел на Берту, потом на
меня и спросил:
— Ваша знакомая?
— Да, — ответил я и поспешил к
машине. Берта вскинула на меня глаза и взмолилась:
— Ради всего святого, открой эту чертову
дверь. Этот кретин меня запер, я тут задыхаюсь.
Мне показалось, что она сейчас предпримет
попытку пролезть через окно машины.
— Какая приятная неожиданность видеть вас
здесь, миссис Кул, — напустив на себя важность, сказал я.
— Вижу, как тебе приятно, —
ухмыльнулась Берта.
— Я приехал посмотреть на здешние
горнодобывающие предприятия, — быстро проговорил я. — Мой друг,
сеньор Маранилья из местной полиции, любезно согласился показать мне прииск
«Два клевера», который, как я предполагаю, принадлежит неким мистеру Шарплзу и
мистеру Кеймерону.
— Пошел ты к черту со своими
приисками, — завопила Берта. — Лучше помоги мне выбраться!
К машине подошел Маранилья.
— Прошу прощения, сеньора, — учтиво
произнес он. — Чем могу быть вам полезен? Не нужен ли вам переводчик?
— Переводчик?! — снова завопила
Берта. — Да этот сукин сын не знает своего родного языка! Я ему прочитала
так, как напечатано в разговорнике: «Открой дверь, я спешу».
— Господин хочет сказать, — с
невозмутимым видом сказал Маранилья, — что вы должны ему еще пять песо.
— Он нагло врет! — возмутилась
Берта. — Мы договорились о цене, и он привез меня туда, куда я просила.
— Он утверждает, что взялся довезти вас
только до того городка на берегу реки, который в двадцати километрах отсюда.
