— Недавно нам стало известно, что вокруг
этой шахты творятся странные дела. Кроме того, нас давно беспокоит ситуация на
рынке изумрудов: там появились камни из Колумбии, добытые в обход решений
правительства. — Рассудив, что я не понимаю, к чему он ведет, Маранилья
продолжил: — Колумбийское правительство запрещает лицам, не получившим
лицензии, иметь в своей собственности необработанные изумруды. Огранка также
контролируется правительством. Не могу открыть вам все секреты, но знайте: есть
определенные правила огранки, и изумруды, обработанные подпольно, нетрудно
отличить от тех, которые обработаны на государственных предприятиях. Что касается
сеньора Шарплза, то он не раз приезжал на эту шахту. До недавнего времени он
был вне всяких подозрений. Но вчера вечером его задержали для досмотра багажа.
И знаете, что мы нашли?
Шарплз сглотнул и прошептал еле слышно:
— Повторяю: мне ничего не известно об
этих вещах. Маранилья взял свой портфель из крокодиловой кожи, достал оттуда
замшевый футляр и расстегнул его. Я заметил, как подалась вперед Берта,
привлеченная мерцающим зеленым светом — изумруды были дивные.
— Я не имею никакого отношения к этим
камням, — так же еле слышно прошептал Шарплз. — Вижу их впервые.
— Конечно, конечно, — отозвался
Маранилья. Он был так вежлив, что могло даже показаться, будто он извиняется
перед Шарплзом. — Не надо думать, что мы дилетанты в этих делах. Шахта
долгое время была под наблюдением, и моим агентам удалось обнаружить
заброшенный штрек с другой стороны холма. Приехавшие из столицы геологи были
просто потрясены — здесь оказалось самое богатое в Колумбии месторождение
изумрудов.
— Мне об этом ничего не известно, —
сказал Шарплз. — Простите, но я хотел бы знать: заброшенный штрек на
территории этого владения?
— Да, и добыча там ведется уже три или
четыре года, — ответил Маранилья.
Шарплз повернулся к управляющему, который
смотрел на нас так, что было ясно: он не понимает, о чем идет речь.
— Ни слова по-испански, —
предупредил Маранилья. Шарплз сник.
— Наши люди получили задание провести
расследование, — продолжил Маранилья. — В Соединенных Штатах им
удалось обнаружить ворону, интересовавшуюся изумрудами, мертвеца, подвеску, из
которой были вынуты изумруды, и частного детектива, жаждавшего как можно больше
разузнать… о чем бы вы думали? Ну конечно, об изумрудах. Мои люди давно наблюдают
за Джерретом, он нас очень интересует. Кажется, вас тоже, сеньор Лэм? Вы
случайно не знакомы с сеньором Джерретом, мистер Шарплз?
— Нет, — пробурчал Шарплз.
— Жаль, — посочувствовал
Маранилья. — Умнейший человек. — И обернувшись к охранникам, приказал
сначала по-английски, а потом по-испански: — Убрать этих двоих!
— Послушайте, — забормотал
Хокли, — я не имею никакого отношения к изумрудам. Мне показалось, что
опекуны морочат мне голову, вот я и хотел разобраться на месте…
— С вами мы разберемся позже, —
перебил Маранилья, кивнул охранникам, и те вывели арестованных.
Маранилья обратился ко мне:
— Должен попросить прощения у вас, сеньор
Лэм, и у вас, сеньора Кул, но управляющий, к сожалению, не понимает
по-английски. Мне надо расспросить его кое о чем. Сожалею, что вы не сможете
принять участия в нашем разговоре.
— Ничего не поделаешь, — заметил
я. — Вообще-то, мне кажется, и так уже многое понятно.
Маранилья улыбнулся и, повернувшись к Муриндо,
резким тоном спросил его о чем-то по-испански.
Тот пожал плечами.
Маранилья повторил вопрос — на этот раз еще
более строго.
Муриндо походил на загнанного зверя, в его
глазах застыл ужас, но отвечать он по-прежнему не хотел.
Тогда Маранилья заговорил сам. Судя по всему,
его слова убедили Муриндо, что отпираться бессмысленно, он уронил сигарету,
опустил глаза и ждал, пока Маранилья закончит. Наконец, поднял голову и что-то
произнес, запинаясь. А потом его словно прорвало: он говорил без умолку минут
пять — сначала с трудом, потом все быстрее и быстрее. Время от времени Маранилья
прерывал его какими-то вопросами и тотчас же получал ответ.
Когда Муриндо закончил, Маранилья обернулся ко
мне.
— Как жаль, что вы не понимаете
по-испански. Муриндо во всем признался, и ситуация упростилась. Года три назад
с той стороны горы проложили штрек, надеясь найти руду, и наткнулись на
изумруды. О находке знал один Муриндо. Вскоре в игру вступил Кеймерон — тот
самый, которого убили. Они обо всем договорились, и официально было объявлено,
что штрек закрыт. На самом деле работа кипела — Муриндо добывал камни с помощью
верного ему рабочего и передавал Кеймерону, раза два — Шарплзу. А теперь,
сеньор Лэм из агентства «Кул и Лэм», подумайте, в какое сложное положение вы
попали, если приехали по поручению Шарплза. Как бы то ни было, вам надо все по
порядку рассказать. Полагаю, не надо объяснять, что скрытность ни к чему
хорошему не приведет.
— Этот господин… Шарплз… хотел нанять
телохранителя… — начала Берта.
— Лучше я сам все расскажу, —
прервал я. — Ведь я больше общался с Шарплзом.
— Да, конечно, но мы ведь ничего не знали
о… — не унималась Берта.
— Подожди, Берта, я согласен с сеньором
Маранильей: надо изложить все по порядку. Но боюсь, сеньор Маранилья, что если
я стану входить в мельчайшие подробности, потребуется слишком много времени.
Постараюсь передать суть. Вот только с чего начать?
— С начала, — сказал
Маранилья. — С самого начала. — Шарплз обратился в наше агентство с
просьбой выяснить, почему некая изумрудная подвеска оказалась выставлена на
продажу в одном из самых дорогих ювелирных магазинов. Сказал, что подвеска
принадлежала некоей Ширли Брюс, которая получила ее в наследство от Коры
Хендрикс. Я провел расследование и выяснил: подвеску передал в магазин Роберт
Кеймерон, — и понял: здесь что-то не то. Узнав о результатах расследования,
Шарплз предложил мне отправиться с ним к Кеймерону. Кеймерон был мертв. Убит.
Судя по всему, убийца ударил его кинжалом, когда тот говорил по телефону.
Маранилья и Хурадо внимательно слушали. Глаза
Хурадо по-прежнему ничего не выражали. Глаза Маранильи, напротив, напомнили мне
автомобильные фары, освещающие дорогу в тумане.
— Продолжайте, — нетерпеливо сказал
Маранилья.
