— Не представляю. Никогда не мог понять,
почему Боб приручил эту птицу. От нее столько беспокойства и шума, да к тому же
грязи. Конечно, я стараюсь не подавать виду, что она мне противна. Ну вот мы и
приехали, мистер Лэм. Признаться, мне как-то не по себе — ведь я шпионю за
старым приятелем. Но надо все-таки разобраться. Не скажу, что это приятно, да
никуда не денешься.
Машина остановилась у белого оштукатуренного
дома под красной черепичной крышей. Вокруг зеленая лужайка, обсаженная
аккуратно подстриженными кустами. Чуть поодаль — гараж на три машины. Судя по
всему, владелец — человек весьма обеспеченный.
Шарплз поспешно вышел из машины, поднялся на
крыльцо, привычным жестом нажал кнопку звонка, потом дернул ручку двери. Она
была не заперта, и он предложил мне пройти вперед.
— Лучше будет, если сперва войдете вы,
мистер Шарплз. Я ведь не знаком с хозяином.
— Да-да, вы правы, Боб наверху, в
мансарде. Он проводит там все свое время. Под коньком крыши сделано отверстие,
так что эта чертова ворона может свободно летать куда ей хочется. Сюда, Лэм,
здесь лестница.
— Кеймерон женат?
— Нет. Живет один-одинешенек, если не
считать прислугу-колумбийку. Она служит у него много лет. Интересно, дома ли
она? Эй, Мария! — крикнул он. — Мария! Да есть тут кто-нибудь?
В ответ мы услышали только эхо.
— Наверное, пошла в магазин, —
сказал Шарплз. — Ну что ж, поднимемся.
Вдруг откуда-то сверху раздалось пронзительно
и скрипуче:
— Вор-р-р! Вор-р-р! Вр-р-рун!
Шарплз чуть не подпрыгнул.
— Проклятая ворона! Голову ей оторвать!
Угораздило Боба завести себе такую подружку.
Мы поднялись в мансарду. Шарплз шел впереди.
Я услышал, как хлопают крылья, и снова
раздалось хриплое карканье — мимо пронеслась черная тень птицы. Она улетела
куда-то за стропила, но шум крыльев не смолкал.
Шарплз шагнул вперед и замер.
— О Боже! — воскликнул он.
На полу лежал человек. Тот самый
респектабельный господин, которого я видел у конторы Джеррета. Он лежал в луже
крови, сжимая в левой руке телефонную трубку, а сам аппарат свисал со стола на
проводе.
— О Боже! — снова простонал Шарплз.
Лицо его стало белым, губы дрожали. Видно
было, что он пытается, но никак не может совладать с собой.
— Это Кеймерон? — спросил я.
Шарплз вдруг выскочил из комнаты, добежал до
лестницы и рухнул на верхнюю ступеньку.
— Да, это он. Поищите что-нибудь выпить,
Лэм, прошу вас. Я сойду с ума.
— Опустите голову к коленям, —
посоветовал я. — Это улучшит кровообращение. Постарайтесь не потерять
сознание.
Последовав моему совету, Шарплз глубоко
задышал. Я вернулся в мансарду.
Судя по всему, смерть настигла Кеймерона,
когда он, сидя за столом, говорил по телефону. Падая на пол, он не выпустил
трубку, хотя не исключено, что ее вложили ему в руку уже после убийства. Я
огляделся. На столе лежали какие-то письма. Вертящийся стул, на котором,
очевидно, сидел Кеймерон, валялся поодаль.
Тут в комнату вернулась ворона. Села на
подсвечник, склонила голову набок и уставилась на меня блестящими бесстыжими глазами.
— Вор-р-р, — каркнула она.
— Вр-р-рун, — прокаркал я в ответ.
Ворона раскрыла крылья, и из ее горла
вырвалось нечто, похожее на хохот.
В углу комнаты висела стальная клетка. Большая
— в ней, наверное, уместился бы орел. Дверка клетки была отворена и прикручена
проволокой к прутьям.
На столе что-то блеснуло. Подойдя к нему, я
увидел точь-в-точь такую подвеску, как та, которую нарисовал Шарплз, но без
изумрудов — их вынули из золотой оправы.
Здесь же, на столе, лежал пистолет двадцать
второго калибра, а пустая коробка из-под патронов — на полу. Я наклонился,
понюхал ствол и ощутил запах пороха, — значит, стреляли совсем недавно.
В поле моего зрения вдруг попало нечто
захватившее меня — какое-то необычное сияние. Его излучал большой изумруд
удивительной чистоты. Никогда прежде я не видел такой сказочной красоты камня.
Очень хотелось его потрогать, но я сдержался.
Еще на столе лежали тонкие кожаные перчатки.
Должно быть, Кеймерона. Когда он выходил от Джеррета, я заметил, что его руки
были в перчатках.
Причина смерти не вызывала сомнений —
Кеймерона закололи, ударив в спину чем-то острым, по всей вероятности кинжалом.
Лезвие прошло под левой лопаткой прямо в сердце. Орудия убийства я не
обнаружил.
Шарплз по-прежнему сидел на верхней ступеньке,
раскачиваясь из стороны в сторону.
— Что же теперь делать? — застонал
он, увидев меня.
Я положил руку ему на плечо.
— У вас есть два пути.
Он тупо уставился на меня. Казалось, мышцы его
лица полностью утратили упругость. Оно походило на свежий хлеб — ткнешь
пальцем, останется след.
— У вас есть два пути, — повторил
я. — Или вы сообщаете в полицию об убийстве, или исчезаете отсюда и ничего
никому не говорите. Если вся ваша скорбь притворна, лучше поскорее уйти, а если
убийство друга действительно потрясло вас, звоните в полицию.
— А вы разве не обязаны сообщать в
полицию о событиях такого рода?
— Обязан.
— Так в чем же дело? Звоните. Можете
считать, что вам повезло: наверное, вас наградят за сообщение.
— Не наградят. Позвонить-то я позвоню, но
называть свое имя, а также имя того, кто здесь со мной, я вовсе не обязан.
И тут Шарплз сразу перестал трястись. Передо
мной снова был уравновешенный, сдержанный и уверенный в себе бизнесмен.
— Как вы полагаете, меня вызовут в
полицию?
— Возможно.
— И спросят, где я был в то время, когда
произошло убийство?
— Скорее всего.
— Ладно. Сообщим в полицию. Думаю, сейчас
мне лучше убраться отсюда, чтобы не добавлять отпечатков своих пальцев.
— Добавлять?
— Ну мало ли что… Вдруг я случайно до
чего-нибудь дотронулся…
— Если это так, то я вам не завидую. Он
мрачно взглянул на меня.
— Тут неподалеку аптека. Можно позвонить
оттуда, — предложил я.
— Вы помните, что в течение последнего
часа я все время был с вами, Лэм?
