Ягин отскочил в сторону и повязал ленточку на свои бусы.
– Красота! – воскликнул он и обратился к Василисе: – А ты мне что дашь?
Василиса растерялась. Украшений она никогда не носила, Беремир всегда говорил, что украшения на теле – враги в бою. Чародейка уронила взгляд на перстень наставника. Золотой обод плотно обхватывал большой палец, а рубин напоминал густую каплю пролитой крови. Только это у неё и осталось. Перстень, что дарил спокойствие в трудную минуту, её пропуск в Гвардию, последняя память о наставнике и вечное напоминание о его поступках, о спасении Василисы и о гибели жителей родной деревни. Хочет ли она держаться за эту память? Готова ли её потерять?
Дрожащей рукой Василиса стянула перстень, который вдруг сделался ужасно тяжёлым и холодным, и протянула Ягину:
– Это всё, что у меня есть.
Ягин взял украшение и придирчиво, будто матёрый оценщик, повертел перед глазами.
– Безвкусица, но сгодится, – заключил он и не глядя швырнул перстень в шкатулку. Тот ударился о крышку и упал на горку других драгоценностей.
Василиса вздрогнула, будто это не перстень швырнули словно безделушку, а её кровоточащее сердце, но ничего не сказала. Ей хотелось поскорее покинуть избушку.
Ягин, фальшиво насвистывая какую-то мелодию, открыл входную дверь и вышвырнул из избы клубок.
– Добро пожаловать на Поля Нави.
За дверью избы расстилалось бескрайнее море тумана.
20
В Полях Нави
Василиса подобрала клубок и обернулась. Избушка исчезла, а далеко-далеко, вырастая над туманом, уходило ввысь огромное золотое древо. Его ветки яркими трещинами испещрили небо, вспыхивали и гасли, переливались и пульсировали будто живые.
Так вот она какая – Навь.
– Что-то мне подсказывает, что нам туда, – сказал Кирши, тоже разглядывая чудесное древо. – Тут и указателя никакого не нужно.
Василиса тоже так считала, но на всякий случай всё равно бросила клубок на пробранную инеем траву – странно, ведь тут было совсем не холодно. Попросила его указать путь, но тот не сдвинулся с места. Попробовала снова – с тем же результатом.
– Значит, дальше сами. – Василиса спрятала клубок в карман. – Ничего другого я не ожидала.
– А я надеялся, что хозяйка выйдет нас поприветствовать, – хмыкнул Кирши, и стоило только ему это сказать, как за спиной послышалось приглушённое рычание.
Из тумана медленно, крадучись, вышла стая гулей. Они принюхивались и трясли головами, будто не могли понять, кто или что перед ними и как себя с этим неведомым вести. Но чем ближе они подходили, тем ярче и плотояднее горели их красные глаза, тем больше лилась из раскрытых пастей слюна.
– Хорошо приветствие, – процедила Василиса, выхватывая меч. Вовремя, как раз чтобы вонзить его в гуля – он бросился на чародейку, метя в горло. Чудище повалилось ей под ноги и тут же рассыпалось прахом.
– Удобно, – бросил Кирши, наблюдая, как превращается в пепел тот гуль, которому он только что отрубил голову. Кирши ловко ушёл от новой атаки и, пока гуль, пролетевший мимо, разворачивался, побежал вперёд, разрезая чудищ одного за другим.
Василиса постаралась не отставать и тоже рубила тварей направо и налево. Тупые и неповоротливые, гули были лёгкой мишенью, но и с такими раньше пришлось бы знатно повозиться, вряд ли она и минуту бы продержалась с одним лишь мечом, без чар. Чародейка порадовалась, что ни задания Финиста, ни тренировки не прошли даром. Эта мысль придала ей сил. Пусть немного, но она продвинулась вперёд. Возможно, на пути к новой себе.
Гули падали и исчезали, а Василиса почти танцевала, то дразня и ускользая, то приближаясь и нанося смертельные удары. Это было похоже на чары. Вместо пассов – выпады и удары, вместо стоек – бесконечное, неугомонное движение ног. Наконец. Наконец у неё получилось это почувствовать. Так же как чары срывались с пальцев, так меч стал продолжением её рук. Пока тяжёлым и неповоротливым, но продолжением. Василисе вдруг захотелось расхохотаться – так всё оказалось просто! Просто нужно было увидеть!
Радость едва не стоила ей прокушенной лодыжки, и Василиса мысленно отругала себя за беспечность, в последний момент уходя от острых зубов и тут же сражая противника.
Скоро радость и вовсе сошла на нет – Василиса начала уставать, дыхание сбилось, руки заломило, а гули всё не заканчивались. Почему, чубась его дери, они не заканчиваются?
Краем глаза Василиса заметила, как одна из горсток праха завертелась, подхваченная невидимым вихрем.
– Чубасья мать! – На месте праха возник новый гуль. Целёхонький. – Они оживают!
– Я заметил. – Кирши отпихнул сапогом гуля и вспорол его катаной, снова превращаясь в пепел. – Придётся бежать, а то они нас измором возьмут. Я расчищу путь, ты прикрывай спину!
Василиса не спорила, коротко кивнула и побежала вслед за Кирши, подчищая гулей, на которых у того не хватало времени. Чудища восстанавливались не сразу, и это позволило гвардейцам вырваться вперёд. На ходу Василиса кое-как вернула меч в ножны. Со всех ног они мчались к огромному золотому древу, маяком светившемуся в непроглядном тумане.
Прибитое инеем поле сменилось лесом, в котором когда-то бушевал пожар. Чёрные голые деревья кольями стояли на усыпанной пеплом земле. Запах гари забирался в нос и застревал в горле – Василиса с трудом сдерживала кашель. Она неслась вперёд, стараясь не терять из виду спину Кирши. Корень бросился под ноги, сердце замерло, чародейка вскрикнула, спотыкаясь, но в последний момент удачно сгруппировалась, ушла в кувырок и чудом продолжила бег, шатаясь из стороны в сторону, но всё же удержав равновесие.
– Жива? – Кирши обернулся.
Василиса пробурчала что-то невразумительное – непредвиденный кувырок выбил из лёгких воздух, и дыхание сбилось. Чародейка была сосредоточена на том, чтобы вернуть ему прежний ритм – иначе долго она не пробежит. Гули всё ещё неслись следом, хрипя и подвывая.
Василиса услышала, как Кирши вскрикнул, вскинулась, но на следующем шагу нога не коснулась земли, и Василиса кубарем полетела куда-то вниз. На этот раз кувырок её не спас.
Туман сыграл злую шутку, скрыв глубокий, крутой обрыв. Камни и ветки впивались в тело, били и царапали, а рыхлая почва не позволяла остановиться и ещё быстрее несла Василису вниз.
Наконец падение закончилось, и она распласталась на земле. Всё её тело, казалось, превратилось в один огромный синяк. Гули столпились на вершине обрыва, но спускаться не решились. Погоня была окончена.
– Чубась, чтоб я ещё хоть раз сунулась за этим клубком… – простонала Василиса и села, кряхтя и причитая, как столетняя старуха.
