Кирши уже поднялся на ноги и отряхивал с кафтана пыль. На щеке его красовалась длинная ссадина. Он осторожно повёл плечами и повертел головой, проверяя, всё ли цело.
– И как нам теперь взобраться наверх? – Василиса запрокинула голову, глядя туда, где остался край оврага и золотое древо. Слишком крутой склон, чудо, что они остались живы. Или – Василиса оглядела себя, – может быть, они всё же умерли и просто не знают об этом? Хотя, наверное, тогда у неё ничего бы не болело.
– Придётся идти по дороге, – ответил Кирши.
И правда, сидела Василиса точно посреди серой широкой дороги в две колеи.
– Куда-нибудь выведет, а там разберёмся. – Кирши протянул чародейке руку.
Часы сменялись часами, а овраг не только не закончился, но превратился в настоящее ущелье, окружённое неприступными скалами, выхода из которого было не видать, сколько ни топай и как ни вглядывайся в серую хмарь. Радовало только то, что нападать на путников пока никто не торопился.
Скоро Василису начал одолевать голод. Желудок Кирши тоже то и дело тихонько урчал. Не решаясь на привал, они собрались перекусить на ходу. Василиса запустила руку в поясную сумку, где ждали своего часа хлеб и вяленое мясо.
– Что за…
Хлеб, перед походом испечённый Мяуном, покрылся плесенью и сгнил, источая сладковато-прелый запах. То же самое случилось и с мясом. Кирши, в сумке которого хранилась пара яблок, выругался и бросил на землю сморщенные, покрытые белой коркой плоды. Вся еда, что они взяли с собой в путь, оказалась испорченной.
Кирши, принюхавшись к бурдюку и сделав глоток, протянул его Василисе:
– Вода в порядке. Хоть что-то.
Чародейка припала к горлышку, и живительная влага коснулась пересохших губ.
– Надо бы уже искать ночлег, – сказала она, возвращая бурдюк. – Солнца не видно, и похоже, тут не стемнеет. Сегодня мы отсюда уже не выйдем, надо отдохнуть и поспать.
Кирши кивнул. Только вот укрыться посреди ущелья было негде, но не ложиться же спать прямо на дороге, в самом деле. Словно в ответ на их чаяния дорога начала вилять, сужаться и подниматься, превращаясь в горную тропу. Они забирались всё выше и выше – Василиса уже готова была упасть и заснуть на месте, – пока среди скал не заметили наконец небольшую пещерку, достаточно глубокую, чтобы скрыть их от чужих глаз на какое-то время. На полу лежала соломенная подстилка, у стены был сложен хворост, поленья, огниво, котомка, полная хлеба, и закупоренная бутыль. Будто бы путников кто-то ждал.
– Не нравится мне это, – сказал Кирши, осматриваясь. – Но и идти дальше уже сил нет. Придётся спать по очереди, на случай, если хозяин вернётся.
– Или это проделки Морены. – Василиса указала на хлеб в кузовке, вспоминая наставление Тирга ничего не есть и не пить, если не хочешь остаться в Нави навсегда. – Отличная находка для уставших путников, не находишь? На нас не будут нападать, нас хотят подловить.
– Лишняя осторожность не помешает.
В пещере было прохладно, поэтому, посовещавшись, путники всё же решили развести костёр в обложенном камнями очаге. Еду благоразумно трогать не стали, хотя у обоих животы без остановки урчали и ныли от голода. Выпили по глотку из своего бурдюка и легли на подстилку, подложив под головы сумки. Солома казалась свежей, но совсем ничем не пахла, зато ноздри щекотал приятный запах костра.
Василисе выпало отдыхать первой, но, несмотря на жуткую, сшибающую с ног усталость, сон не шёл, и она напряжённо вглядывалась в пляшущие на потолке тени от костра и вслушивалась в каждый шорох, то и дело проверяя рукой, не исчез ли из-под бока меч. Кирши лежал рядом, в локте от Василисы, наблюдал за отворотом пещеры, что вёл к выходу. Растянувшийся во весь рост, с закинутыми за голову руками, он казался совершенно спокойным.
– Попробуй заснуть, – сказал он, когда Василиса в очередной раз проверила оружие. – Не пожалею и подниму, когда настанет твой черёд дежурить.
Василиса зажмурилась, но только встревожилась ещё сильнее. Через несколько долгих минут чародейка вымученно засопела.
– Не могу. Может, прикажешь мне заснуть? – полушутя предложила она.
Кирши остался невозмутимо серьёзным:
– Могу, но это не будет отдыхом для твоего тела. Ты просто выпадешь из реальности на время, а потом ещё и проснёшься разбитой, будто с похмелья. У тебя бывала бессонница раньше?
Василиса замотала головой. Помолчав немного, Кирши сказал:
– Моя… подруга-Журавль – зовут Луна – как-то показала один приём. На мне сработал безотказно. Для этого мне нужно будет трогать твою спину и голову. Если ты…
– Моя спина и голова в твоём распоряжении. – Василиса повернулась на бок.
Когда тёплые пальцы Кирши коснулись её шеи, чтобы убрать волосы, по коже пробежала стайка мурашек, и Василиса затаила дыхание.
– Луна говорила, что тревога опутывает наш позвоночник. И его нужно освободить, тогда мышцы расслабятся и придёт сон. – Костяшки пальцев проминали кожу у седьмого позвонка и медленно, пересчитывая каждый, спускались вниз, к копчику. Добравшись, возвращались к шее и повторяли свой нехитрый путь заново.
Постепенно боль в зажатых мышцах стала сменяться приятным теплом, и Василиса глубоко задышала, чувствуя, как тело тяжелеет, становится неповоротливым и податливым. Пальцы Кирши забрались ей в волосы и погладили затылок – тело свело сладкой судорогой. Тихонько застонав, Василиса запрокинула назад голову, не понимая, чего хочет больше – прекратить эту приятную муку или продолжить. Сердце забилось тяжело и быстро. Веки сомкнулись, но не сном, а незнакомым прежде удовольствием. Томная, тягучая истома собралась внизу живота, и щёки обжёг стыд, а грудь пекло желание, которое с каждым ударом сердца становилось всё сильнее, разносилось по всему телу, наполняя от макушки до кончиков пальцев.
Кирши тоже задышал быстрее и глубже, но его прикосновения оставались строго в оговорённых границах. Спина и затылок. И Василиса была ему за это благодарна. Когда его рука в очередной раз спустилась к пояснице, Василиса, повинуясь безумному порыву, перехватила её и прижала к своему животу.
Кирши притянул Василису к себе. Спина и бёдра плотно прильнули к его разгорячённому телу, дыхание щекотало затылок, рука скользнула к поясу штанов.
– Позволишь? – прошептал Кирши, и Василиса чуть не застонала от одного звука его голоса, низкого, хриплого, надтреснутого.
– Этому тебя тоже подруга научила? – полушутливо спросила она, чувствуя укол внезапной ревности.
– Нет, – серьёзно ответил Кирши и замер в ожидании.
– Тогда ладно, – ляпнула Василиса, тут же смущаясь от того, как глупо, наверно, это прозвучало.
Но смущение вмиг растворилось, поглощённое протяжным стоном. Обжигающе-горячие пальцы Кирши ласкали её, медленно, нежно, постепенно подстраиваясь под ритм тяжёлого дыхания. Голова шла кругом, мысли путались, а Василиса всё ждала, когда же к ней придёт страх. Но страх всё не приходил.
