Её худая, полупрозрачная рука потянулась к Василисе. Сорочка соскользнула с костлявого плеча, и чародейка увидела маленькую татуировку – руна «Мир», точь-в-точь как у самой Морены, только эта была вдвое меньше, и не красная, а золотая. Василиса много раз видела её в детстве, но никогда не задумывалась о значении.
«Значит, вот он? Знак её сделки с богиней смерти? – отстранённо подумала Василиса. – Знак, который напоминал маме о том, что я ей не принадлежу».
– Отдай… мне тело… – прошептала мать.
Холодная рука коснулась шеи, и Василиса вскрикнула, отступая. К коже будто приложили раскалённый добела металл. От боли потемнело в глазах, и Василиса повалилась на побитую инеем траву. Мать замерла и удивлённо поглядела на свою руку.
– Одна… из нас… – прохрипела она и тут же, потеряв к Василисе всякий интерес, развернулась и двинулась дальше. – Найти… Я потеряла… Кого я потеряла?.. Обманули… меня обманули…
Василиса в смятении глядела ей вслед, и по щекам её бежали слёзы.
* * *
Морена глядела в блюдо и тупо моргала.
– Как такое возможно? – Она повертела блюдо в руках, словно это могло что-то изменить. – Почему Тень сказала, что она одна из… – Морена расхохоталась, внезапно став очень довольной. – Интересно, очень интересно! Что ж, твоя взяла, Тёмный! Девчонке удалось меня удивить!
Богиня щёлкнула пальцами, и Василиса распласталась на полу тронного зала. Тут же подобралась и вскочила, готовая биться, остановила взгляд на Морене, потом – на привязанном к стулу Кирши. Взгляд её, полный гнева, вернулся к богине:
– Отпусти его!
– Не успела прийти и уже что-то требует! – зацокала языком Морена и потрепала Кирши по макушке: – Нет, ну ты видел? Я думала, вы пришли о помощи меня просить.
Тем не менее путы ослабли, а затем и вовсе исчезли, выпуская Кирши на свободу. Тёмный с хрипом втянул ртом воздух, которого ему всё это время отчаянно не хватало. Руки и ноги затекли, так что попытка встать моментально провалилась, и Кирши рухнул под ноги Морене.
– Ох, ну это уже перебор, мой мальчик, хоть и приятный, – хихикнула богиня и, развернувшись, направилась к трону.
Василиса тут же бросилась к Кирши:
– Она…
Кирши покачал головой:
– Нет, всё в порядке. Она не причинила мне вреда.
– Итак, буду краткой. – Морена опустилась на трон и закинула одну ногу на другую, выставляя на обозрение голые колени. – Вы зря пришли. Я вам не помогу.
– Мы же ещё… – Василиса выступила вперёд.
– Я знаю, зачем вы пришли, и мой ответ «нет». Но в любом случае спасибо, что немного развеяли мою скуку. Всего хоро…
– Но почему?
Морена надула губы, недовольная тем, что Василиса её перебила. Глаза её недобро сверкнули.
– Потому что так будет неинтересно, – сказала она, возвращая на лицо маску благодушия. Замолчала, испытующе глядя на Василису и явно над чем-то раздумывая, и продолжила: – Ладно, так и быть, в благодарность за ваши представления я обосную свой отказ. Чтобы вам не было так обидно. Во-первых, Очищающего Света никогда не существовало. Теней изгнала я, вернее, вернула их обратно в Навь, где им и место, а Белогор лишь устроил из этого красочное представление с яркими фокусами. Дурить простаков он умел. – Она брезгливо хмыкнула. – А во-вторых… Видишь ли, все мои братья и сестрица давным-давно покинули этот мир. Он им наскучил, и они двинулись дальше. А я… я тоже хотела отправиться с ними.
Морена замолчала, нижняя челюсть выехала вперёд, рот скосило, нога застучала по полу, а пальцы правой руки – по подлокотнику.
– Только вот я привязана к этому чёртовому трону. – Она старалась говорить спокойно, но слова всё равно выходили отрывистыми и резкими. – Думала, что, когда заполучу назад свой серп, смогу обрубить эту связь, но ничего не вышло. Клятву, данную моим дорогим родственничкам, не так-то просто обойти. Говорили, что я стану царицей, а на деле же просто избавились… – Ногти впились в подлокотники, и камень под ними жалобно застонал. – В итоге всё, что я смогла благодаря серпу, – лишь ненадолго покидать этот мир. А мне это место за тысячи лет ой как надоело. Так что… раз я не могу его покинуть, хоть развлекусь, глядя на вас. Может быть, вы сами найдёте способ победить, а если нет… Я с радостью полюбуюсь на то, как рушится мир, что создавали пленители, которые лицемерно величали меня своей сестрой.
Василиса с Кирши переглянулись. Богов больше нет? Осталась только Морена? Василиса вспомнила разговор с Ягиней в одном из миров. Она тоже говорила о том, что Перун и другие боги оставили тот мир, когда люди перестали им поклоняться. Значит, вполне могли покинуть и этот.
– Думаю, на этом можно закончить, – нарушила размышления Василисы Морена.
– Нет, постой…
Богиня щёлкнула пальцами. Тронный зал исчез. Уши заложило от шума, будто целый пчелиный рой забрался прямиком в черепную коробку. Мгновение невесомости, белая вспышка – и твёрдая влажная земля подхватила их, укутав в сосновые иглы.
– Чубасья… – Василиса рывком села, и тут на голову ей что-то упало. – Твою ж!
Это клубок поприветствовал её по макушке и покатился по земле. Они с Кирши сидели на лесной тропинке, в шаге от тренировочной площадки у пещеры Белогора, которую охранял круг из защитных рун.
Василиса схватила клубок и с силой потрясла.
– Ну и зачем он мне, раз ты всё равно не собираешься помогать?! – рявкнула чародейка и, замахнувшись, зашвырнула клубок в лесную чащу, проводив чередой отборных ругательств.
Кирши проводил полёт зачарованных ниток печальным взглядом.
– Придётся искать решение самим, – сказал он, поднимаясь на ноги и помогая подняться Василисе. Его руки приятно согрели спину, и гнев немного утих, но недостаточно, чтобы сердце успокоилось.
– Ладно, пойдём хоть поедим. Я умираю с голоду. – Она ступила на тренировочную площадку и направилась ко входу в пещеру.
– Я догоню, – бросил Кирши. – Хочу проверить руны. Убедиться, что чары Морены ничего не нарушили.
– С неё станется, – буркнула Василиса, всё ещё горя раздражением. – Ты только не задерживайся. Тоже ведь не ел.
Кирши кивнул и подошёл к ближайшему дереву с вырезанным знаком, а Василиса, понаблюдав за ним несколько мгновений, скрылась в пещере.
Когда Кирши вернулся, Мяун уже успел накрыть на стол, а Василиса – вусмерть известись от ожидания. Под одобрительным взглядом домового они набросились на еду так жадно, словно не ели год. Василиса вгрызалась в солёные огурцы, обгладывала куриные ножки и даже налегала на свёклу с козьим сыром, которую раньше терпеть не могла. Кирши не отставал, одну за другой опустошая тарелки и плошки.
Василиса объелась так, что заболел живот. Она уронила голову на стол, понимая, что с трудом может дышать.
