Финист горько усмехнулся и кивнул куда-то в сторону шатров:
– Поэтому ты нашла себе новую? Видел, как вы приехали. Тёмный, чародейка, оборотень и рыжий хер – отличная компания.
Василиса поморщилась:
– Его зовут Лель. Рыжий хер тут ты.
Финист рассмеялся, ничуть не задетый её словами.
– Так зачем ты приехал? – спросила Василиса.
Финист пожал плечами:
– Понял, что у меня ничего и никого нет. Ни старой семьи, ни новой. Ни работы, ни обязательств, а времени уйма. Искать нечего и терять нечего, так почему бы не помахать мечом.
Он врал. Василиса это чувствовала, но допытываться не стала. В глубине души она поняла, зачем он пришёл, и не захотела вытаскивать это наружу.
– Ты простишь меня когда-нибудь? – вдруг спросил Финист, не глядя на Василису.
– Когда-нибудь, возможно.
– Хорошо. Этого мне достаточно.
Когда Василиса зашла в шатёр, Леля и Атли ещё не было. Под дымовым отверстием, обложенный камнями, горел маленький костёр, разнося по шатру бедное тепло. На полу, устланном соломой, разложили четыре конских попоны, одну из которых занимал Кирши, укутанный в плащ.
Сложив оружие, Василиса, не раздеваясь, скользнула к Кирши, под охранявшую жар его тела ткань. Тёмный поднял руку, позволяя Василисе подобраться ближе, и когда она прижалась к его груди, накрыл будто огромным крылом.
– Тебя долго не было, – сказал он тихо, не открывая глаз, но в голосе его не было и следа сна.
– Финист здесь, – ответила Василиса.
Кирши напрягся, глаза открылись и недобро сверкнули.
– Всё в порядке?
Василиса кивнула:
– Он хочет помочь нам завтра. Судя по доспехам, затесался в одну из дружин. Возможно, у него и среди воевод или князей есть свои должники, но я не спрашивала.
– Ты доверяешь ему?
– Я… нет, но в этом он не врал. Он будет сражаться на нашей стороне. А уж какие у него причины для этого – его дело. Думаю, далёкие от благородных, но он отличный воин, а лишних рук у нас нет.
Кирши ничего не ответил. Присутствие Финиста ему явно пришлось не по душе, но и спорить он не стал, только плотнее укутал Василису в плащ. Сегодняшней ночью не осталось места для споров. Возможно, она окажется их последней.
От Кирши пахло потом и костром, но Василису это не беспокоило. Она вдыхала его запах, стараясь запомнить. Вбирала его тепло, стараясь оставить себе хотя бы малую его часть. Касалась губами его губ, стараясь нацеловаться на жизнь вперёд.
– Завтра, что бы ни случилось, выживи, – выдохнул Кирши ей в губы, и столько боли и надежды было в его голосе, что у Василисы зашлось сердце.
– И ты, – сказала она, сжимая в пальцах ткань его рубахи. – Не смей умирать.
Они скрепили свои обещания долгим поцелуем, который говорил об их чувствах больше, чем все существующие в мире слова. И Василиса всем сердцем молила покинувших их мир богов, чтобы эти обещания удалось сдержать.
– Хочу, чтобы ты знала. У нас было немного времени вместе, но каждый день, каждая минута, проведённые с тобой, стоили того. С момента, как я тебя встретил, и до сегодняшнего дня я благодарен за всё.
Слёзы застилали глаза, Василиса быстро их сморгнула и неловко рассмеялась, толкнув Кирши в грудь.
– Погоди, ещё успеешь от меня устать.
– Очень на это надеюсь, – улыбнулся он, и его синие глаза наполнились бесконечной нежностью, которая накрыла Василису с головой и согревала до самого утра.
* * *
Атли не заметил, как задремал, пригревшись у костра. После долгих обсуждений он вышел из шатра Дарена, чтобы проветрить голову, но в итоге сел на согретое пламенем бревно, и веки тут же сомкнулись, не выдерживая навалившейся усталости.
Чего Атли сейчас хотел меньше всего, это встречи с Вегейром в чертогах сна. Но отец решил иначе, бесцеремонно ворвавшись в сновидение. Солнечный луг, который привиделся Атли, окутало туманом, вокруг выросли каменные своды замка, а за спиной Вегейра, восседающего на троне, высилась мраморная статуя Великого Волка.
– Мои соглядатаи доносят тревожные вести. Что у вас там происходит? – недовольно начал король, опуская приветствие. – Решил напоследок поучаствовать в войне?
Атли устало взглянул на отца. У него не было сил ни злиться на него, ни бояться.
– В прошлую встречу тебе было на меня плевать. Проснулась отцовская любовь?
Вегейр промолчал.
– Ты сумел выбраться из плена. Поздравляю, – наконец сухо сказал он. – Возможно, в конце концов из тебя выйдет что-то толковое.
«Что-то толковое». Атли скривился.
– Выиграй завтрашнее сражение, сын, и возвращайся домой, – бросил Вегейр.
Атли удивился такой перемене, но не подал виду.
– Я не вернусь, – пожал плечами он.
Отец нахмурил брови, поднялся с трона и в одно мгновение оказался возле Атли.
– Ты, кажется, не расслышал меня, щенок. Я велел тебе вернуться домой. Это приказ! – проревел он.
Атли отступил, ожидая приступа боли, так случалось каждый раз, стоило ослушаться приказа и разозлить вожака. Но ничего не произошло. Совсем ничего. Слова Вегейра, наполненные древней магией раньше… теперь оказались просто словами.
– Я не вернусь, – повторил Атли, сам не веря, что говорит это.
Лицо Вегейра вытянулось. Он зарычал, глаза вспыхнули золотом, руки обросли белой шерстью, и он бросился на сына. Когти сомкнулись на горле Атли, и он спиной врезался в мраморный пол. Плиты треснули.
– Ты смеешь мне перечить, щенок?!
Атли захрипел, изогнулся, частично обращаясь, и вонзил когти отцу в бок. Вегейр вскрикнул и отпрянул, скорее от неожиданности, чем от боли, но этого хватило, чтобы Атли вскочил на ноги, и теперь уже его покрытая шерстью рука держала отца за горло.
– Я. Не. Вернусь, – прорычал Атли, выделяя каждое слово.
Вегейр с нескрываемым ужасом смотрел на него, и казалось, не мог пошевелиться. Больше не он был хозяином чертогов сна. Им стал Атли.
– А теперь убирайся из моей головы! – рявкнул Атли и отшвырнул от себя отца. – И не смей мне больше приказывать!
Вегейр рухнул на пол, медленно поднялся на ноги и исчез, напоследок одарив сына кривой улыбкой.
* * *
Атли с Лелем сидели у костра и наблюдали за тем, как медленно светлеет небо. Ещё немного, и лагерь начнёт просыпаться, воины отправятся на указанные позиции, готовясь к столкновению. Вдалеке начали петь первые птахи, знаменуя приход нового дня.
– Будь осторожен сегодня, – сказал Атли.
– Ты тоже, – отозвался Лель, помолчал немного и добавил: – Если я не преуспею и битва всё же состоится, не дай истории повториться. Сделай всё, чтобы заключить честный мир, чтобы никто больше не прятался в горах и лесах, дрожа от страха, чтобы больше не было лжи и ненависти.
