Как он ненавидел себя сейчас за все эти дни, за собственную слабость и бессилие. Он ничего уже не может изменить.
Надежда, что оброненный у калитки ключ кто-нибудь найдет, таяла с каждым часом. Да и на что он надеялся? Что мама войдет в дом, направится прямиком в его кабинет и обнаружит диктофон, который не смогли найти эти идиоты? С самого начала выброшенная в снег связка была всего лишь жестом отчаяния.
Спасения нет.
Глава 5
27 декабря
После похода к ветеринару кот со мной не разговаривал.
Утром, получив очередную порцию корма, он демонстративно отвернулся, поднял свой пушистый хвост, напоминавший щетку для пыли, и гордо ушел в комнату. Через минуту оттуда донеслись подозрительные звуки сбрасываемой на пол одежды. Я пулей влетела в гостиную и успела схватить усатое чудовище до того, как оно разодрало когтями мой банный халат и шелковую пижаму.
– Ну что с тобой делать, изверг?! – воскликнула я.
Пират жмурился и пытался выбраться из моей железной хватки. Я выдворила его в коридор, предварительно убрав оттуда все стеклянное и хрупкое, после чего без сил упала на диван лицом в подушку.
За окном началась метель, и, казалось, конца ей не будет. В белой плотной пелене летали слипшиеся в комья хлопья. Сквозь эту непраздничную светло-серую мглу мерцали редкие огоньки оконных гирлянд соседнего дома. Тоска и мрак! Даже кофе не мог взбодрить меня, а ведь я выпила уже три кружки за это утро. И как прикажете работать, когда единственное, чего хочется – это заснуть и проснуться только через три недели?
Спустя полчаса я все-таки, как Мюнхгаузен, вытащила себя за волосы из постели и заставила собраться. Кот молча наблюдал за тем, как я одеваюсь, как натягиваю самый симпатичный из зимних свитеров, стоя перед зеркалом, и как насыпаю ему в миску корма на целый день.
– Только попробуй напакостить, террорист! Я из тебя воротник сделаю.
Пират равнодушно смотрел в стену, развернув ухо в мою сторону. Я предусмотрительно закрыла дверь в комнаты, оставив животному лежанку на банкетке в прихожей. Затем, рассудив, что на встречу с заместителями Одинцова не стоит идти в куртке, отыскала в недрах гардероба изящное черное пальто, сунула в сумку свой обычный сыщицкий набор – фонарь, отмычка, пистолет – и наконец вышла из дома навстречу хмурому белесому дню. В машине я поймала радиоволну, по которой вещали что-то бодрое, и тронулась в путь.
Компания «Тарасов-транс» располагалась на территории одной из промзон на окраине города. Когда-то, в советские времена, здесь работал крупный авторемонтный завод, но в печальные девяностые годы он обанкротился, после чего на территорию медленно начали заползать первые частные предприятия. Десять лет назад Одинцов выкупил часть старых ангаров и снес их для того, чтобы освободить место под автопарк. К тому моменту здесь уже образовался прочный симбиоз из нескольких мелких производств: площади бывших цехов и зданий занимали пекарня, крупная компания по продаже сельхозтоваров, строительные фирмы разного калибра и даже дизайнерская контора, превратившая одно из помещений старого завода в «настоящий лофт» и очень этим гордившаяся. Все эти компании до сих пор работали как бог на душу положит. Территория была завалена мусором, фонари на дорогах не функционировали, офисное здание давно не ремонтировалось – облезшую штукатурку, обнажавшую белые пыльные кирпичи, завешивали новыми баннерами. Каждый занимался исключительно своими проблемами и если обращал внимание на старую урну, упавшую на разбитую асфальтную дорожку, то быстро забывал о ней, покидая территорию комплекса, который не имел названия и на всех картах был обозначен скромным адресом: Инженерная, дом 3. Одинцову такое положение дел категорически не понравилось. Он быстро организовал собрание собственников и предложил перестать свинячить.
– Сюда ваши клиенты приезжают и что они видят? – возмущался он, пока остальные сидели, понуро уставившись в крышки столов в его кабинете. – А вам самим не противно? Двадцать первый век на дворе, простите за банальность! Когда же вы поймете, что надо жить как люди и работать как люди.
Олег Юрьевич был человеком, воле которого тяжело противиться. Скоро по его инициативе собрали средства на починку фасада офисного здания и ремонт дороги, ведущей к нему. Освещение на дорожках Одинцов менял уже за счет своей компании. Не сразу, но промзона на Инженерной, 3 начала превращаться в современный промышленный комплекс. Со своей территории он вывез несколько десятков грузовиков строительного и бытового мусора, обустроил удобный подъезд для своих автобусов, построил небольшую административную контору и даже пригласил ландшафтного дизайнера, чтобы создать для сотрудников зеленую зону отдыха.
Глядя на ухоженную площадку «Тарасов-транса», остальные компании стали потихоньку приводить в порядок свои дороги и здания. Теперь на территорию комплекса можно было въехать без содрогания, а риски оставить колесо в одной из выбоин на дороге остались в прошлом.
Я подъехала к Инженерной через полчаса после того, как села в машину. На КПП приезжих встречал сонный охранник, закутанный в такую толстую зимнюю спецовку, что напоминал Деда Мороза. Он спросил, куда я направляюсь, и, услышав ответ, кивнул и поднял шлагбаум.
– Как проехать, знаете?
– Нет, я тут первый раз. Подскажите.
– Вон то здание, видите, с красной крышей? – Охранник махнул в сторону двухэтажной постройки, которую с обеих сторон подпирал кирпичный забор. – За ним направо и дальше до упора. Увидите – у тарасовцев на въезде указатель и елка наряженная стоит.
– Понятно. – Я уже собиралась ехать дальше, но тут меня осенила мысль, что охранник, пожалуй, много чего замечает, скучая на КПП целыми днями. – Не знаете, хозяин «Тарасов-транса» на месте? – словно невзначай поинтересовалась я.
Охранник замотал головой:
– Не, давно не видел. Замы его каждый день приезжают, а Олег Юрьевич уже недели как две не появляется.
– Ясно.
– Да вы у водителя его спросите. Водила его тут, Костян.
– А как его найти?
– Ну, это уж вы там, на месте, узнайте. Костян худой такой, смуглый, куртка у него синяя с белым. Там и машина ихняя, одинцовская, на которой он по работе ездит. «Мерседес» черный. Номер девять девять семь.
– Спасибо! – поблагодарила я разговорчивого дядьку и поехала в указанном направлении.
У въезда на территорию автопарка «Тарасов-транса» и правда стояла наряженная ель. Это было старое живое дерево, которое росло тут не одно десятилетие. Ель украсили не игрушками, а множеством гирлянд, которые переливались всеми цветами радуги. На территории кипело движение. Несколько автобусов выехало с площадки, а один, ползший за мной, свернул в сторону ремонтного ангара. Какие-то рабочие в ярких куртках фирменного «тарасовского» голубого цвета шли в ту же сторону, активно переговариваясь и жестикулируя. Лица у всех были озабоченно-напряженными.
