– Иду, иду, да кто же это так поздно? – раздался недовольный голос.
– Бабушка Алевтина, откройте, пожалуйста. Это Таня Иванова. Я частный детектив из Тарасова. Мы общались несколько дней назад.
– Помню, конечно, – она стояла на пороге в ночной сорочке, когда открыла дверь. – Господи, девочка моя! Да что же с тобой случилось? Где твоя одежда и обувь? Заходи скорее.
Бабушка Алевтина испуганно смотрела на меня.
– Мне нужен телефон, у вас есть? Надо срочно позвонить моему другу в полицию.
– Это тот, который искал тебя здесь? Сегодня вечером приезжал. Сказал, что из полиции. Владимир Кирьянов вроде. Он удостоверение показывал.
– Да, это он. Надо вызвать его сюда.
– Где ты была? И почему босиком? Вот возьми, надень тапочки, и я сейчас поставлю чайник.
– Спасибо, – поблагодарила я ее. – Я была в плену. В том самом доме, о котором расспрашивала вас. Так где телефон?
– Сейчас-сейчас.
– Сколько сейчас времени, бабушка Алевтина?
– Время уже к полночи. Да ты замерзла совсем, трясешься вся. Надень мою телогрейку, – протянула она мне свой тулуп, а потом пошла за телефоном.
Я осторожно выглянула в окно, чтобы проверить, нет ли за мной слежки. Как только бабушка Алевтина принесла телефон, я сразу набрала номер Кирьянова. Хорошо, что я помнила его наизусть. Спустя три гудка Володя ответил на звонок.
– Кирьянов. Слушаю.
– Вов, это я.
– Господи, Тань. Где ты? Мы ищем тебя.
– Я знаю, что ищете. Объяснять нет времени. Просто сейчас выслушай. Собирай группу и выезжайте в Климовку. Я буду в самом первом доме, как заедете в деревню, справа. Зеленый забор с красной калиткой. На доме адрес Центральная, один.
– Тебя там держат в заложниках?
– Нет. Здесь меня приютили. А теперь дослушай меня. Мы поедем в тот дом, где ты искал меня. На окраине. Но, Володь, сразу предупреждаю, там минимум двое и они вооружены.
– Понял. Жди. Выезжаем.
По пустым дорогам ребята должны будут домчаться минут за тридцать. Оставалось только ждать. Сидя на табурете, укутавшись одеялом, я начала осознавать, что сильно замерзла. Совсем не ощущала своего тела. Бабушка Алевтина принесла мне большую кружку горячего чая и кусок белого хлеба.
– Вот возьми, пей, дочка. Чай с душицей, мятой и шиповником. Сама собирала и сушила. Такого нигде не отведаешь. Хлеб тоже моего производства. Сама сегодня испекла. Чем богаты, как говорится. – Она села рядом со мной и погладила своей рукой мою спину. – Говорила ведь тебе, не лезть туда. Плохие там люди.
– Да, вы были абсолютно правы. Там очень плохие люди. Но я не могла по-другому. Это моя работа – помогать тем, кому нужна помощь.
– Молодая ведь, красивая. А лезешь в логово бандитское. Наверное, не замужем?
– Нет.
– А тот, кто приезжал за тобой, видно, влюблен в тебя.
– Нет, мы просто друзья. Хорошие, проверенные временем друзья. Я доверяю ему как себе. Если бы вы знали, через что мы с ним прошли. Времени не хватит рассказать.
– Ты пей, пей чай, а то остынет, – она осторожно подтолкнула чашку к моим губам.
– Ммм, какой обалденный чай! Вы правы – ничего вкуснее в жизни не пробовала! – сделала я глоток и представила себя на лугу среди сочной травы и полевых цветов. – А ведь я кофеманка.
– Просто ты еще не пила настоящий чай, приготовленный с любовью. До конца допивай и доедай.
В этот момент в окне промелькнул свет. Судя по звукам, подъехала машина. Володя не мог бы так рано приехать. После моего звонка прошло не больше десяти минут. Бабушка Алевтина разглядела в окно большой черный автомобиль. Было слышно, как из него вышли двое, потому что двери хлопнули дважды.
– Спрячься, это они. В чулан спрячься, там не так много места, но выбирать не приходится. А я с ними разберусь.
Я кое-как протиснулась в чулан. И стала подслушивать.
– Чего вам? – спросила бабушка Алевтина незваных гостей, появившихся во дворе дома.
– Смотрим, не спится тебе, бабуля. На дворе ночь. А у тебя свет в избе горит, – ответил один из них.
– Так по нужде встала, да водички попить. Да еще давление скачет. Таблетку выпила. Почему вас это так интересует? Вы, я смотрю, тоже не в кроватях.
– Одна живешь? – продолжил громила, проигнорировав ее вопрос.
– Одна, муж помер пять лет назад. Дети в городе живут.
– Не видела никого поблизости подозрительного? Например, женщины молодой.
– Да откуда тут подозрительным взяться? В нашей деревне днем с огнем не увидишь никого.
– Так видела или нет?
– Не видела никого. Я дальше своего двора не выхожу.
– Ладно, поверим на слово. Ложись спать, бабушка. Поздно уже. И на калитку засов поставь. А то мало ли кто тут бегает.
Бабушка Алевтина промолчала. Громилы сели в автомобиль и уехали. Я вылезла из чулана, подошла к ней и обняла ее, когда она зашла обратно в дом.
– Спасибо вам за все, что делаете для меня!
– Ну-ну, давай без сантиментов. Тебе надо подобрать одежду. У меня, конечно, тут не торговый центр, но есть кое-что. У меня дочь примерно твоего возраста и телосложения. Кое-какая одежда есть ее тут. У тебя какой размер обуви?
– Тридцать седьмой.
Она достала из-под лавки осенние кожаные сапожки на маленьком каблучке.
– Они, конечно, уже вышли из моды. Но доехать до дома в них сможешь. И вот возьми куртку. Она достаточно теплая.
– Даже не знаю, как мне вас благодарить.
– Главное, будь осторожна. Вижу, ты хороший человек, Таня. Только отчаянная.
Мы еще раз обнялись. На улице послышались звуки приближающихся автомобилей. Мы осторожно выглянули в окно. Приехал Володя с ребятами. Я быстро оделась в одежду, которая дала бабушка Алевтина, и выбежала на улицу.
– Ну ты даешь, Иванова! Сколько раз тебе говорил: не ходи на дело одна, – не успев меня увидеть, начал отчитывать Кирьянов.
– Вов, времени нет. Потом мне будешь нотации читать. Пора в путь. Ехать надо по этой дороге до конца, упремся в железный забор.
– Да знаю я, Тань. Я же искал тебя там. И что нас там ждет?
– Сама не знаю пока. Возможно, вооруженные люди уже уехали. Но там, очень надеюсь, до сих пор находятся Лиза с Мариной.
– Постой, ты их нашла? Они живы?
– Да, Володь. Тогда, когда я была там, они были живы. Но, судя по всему, они напичканы лекарствами. И не способны адекватно воспринимать реальность. Поехали уже!
Бабушка Алевтина провожала у ворот и махала вслед. Она перекрестила нас на дорогу, как это делают матери. Когда мы отъезжали от дома, я смотрела, как ее фигура становится все меньше. И в один момент она совсем исчезла в темноте.
