– Ну, пора собираться в другие города, где нас с нетерпением ждут, – сказал Пахомыч. – В Баку мы свое получили. Пора, пора!
– Могли бы остаться еще на пару деньков, – не согласился Никита. – Коль уж мне попер здесь такой фарт.
– Нет, не могли бы, – возразил Пахомыч. – Фарт фартом, но свобода дороже.
– При чем тут свобода? – не понял Никита.
– А притом, что мы с тобой нарушаем социалистический закон, – ухмыльнулся Пахомыч. – Сколько раз я тебе это говорил! Мы играем на деньги, а азартные игры запрещены законом. А это означает, что не сегодня, так завтра наши личности заинтересуют товарищей милиционеров. И знаешь, что тогда будет?
– Догадываюсь, – буркнул Никита.
– Так вот, – резюмировал Пахомыч. – Потому-то нам и пора. Да ты не горюй! Городов, помимо Баку, много, и везде идет игра. Надо лишь знать ходы-выходы. А я их знаю.
После Баку они отправились в Тбилиси, оттуда – по прибрежным курортным городам. Где-то Никита проигрывал, но большей частью все же выигрывал, и его капитал, а равно и капитал Пахомыча, увеличивался. Больше трех-четырех дней они нигде не задерживались, опасаясь милиции, а кроме того, еще и всяческих смутных личностей, которые в изобилии вертелись вокруг каждого подпольного игрового зала. Никите и Пахомычу везло: ни милиция, ни грабители ни разу их не потревожили.
В начале осени они приехали в Ростов. Город был большой, подпольных игровых залов здесь было немало, и Пахомыч сказал, что здесь можно задержаться и подольше – дней на десять. А потом махнуть в Крым и залечь на дно в каком-нибудь крымском городишке до самой весны. Осенью, а тем более зимой гастролировать особого смысла нет. Бильярдная игра на интерес – понятие большей частью сезонное. Настоящий игрок отправляется в игровое турне весной и гастролирует все лето. Эти времена года – самая золотая пора для профессионала. Во-первых, весной и летом путешествовать намного приятнее, чем в зимнюю слякоть. Во-вторых, в это время в южные города съезжается много народа – и профессиональных игроков, и тех, кто лишь мнит себя таковыми. Следовательно, есть с кем сразиться и есть у кого выиграть. Итак, Ростов, а затем – Крым, и лежбище до самой весны.
Здесь-то, в Ростове, Никита и решил расстаться с Пахомычем. Никита мыслил так: теперь он – профессиональный игрок, благодаря Пахомычу он изучил все какие есть уловки и хитрости в игре, он, оказавшись в незнакомом городе, легко может найти в нем подпольную бильярдную, а, следовательно, для чего ему нужен нахлебник в лице Пахомыча? Спасибо, конечно, Пахомычу за то, что он ввел Никиту в круг профессиональных бильярдистов и научил его всяческим премудростям, – но ведь он, Никита, за это Пахомычу и заплатил! Щедро, не скупясь, половину всех своих выигрышей! А дальше-то за что ему платить? Для чего ему такая обуза, как Пахомыч?
На такую мысль Никиту натолкнул некий субъект, с которым он случайно познакомился в одной ростовской бильярдной. Была чудная осенняя ночь, Никита ждал своей очереди, чтобы сразиться с очередным соперником, Пахомыч куда-то отошел. В это самое время к Никите и подошел тот самый субъект.
– Надо бы нам поговорить, – сказал ему субъект.
– Мне с тобой? – удивился Никита. – А кто ты такой?
– Это – неважно, – сказал субъект. – Потому что речь будет идти не обо мне, а о тебе.
– Обо мне? – удивился Никита.
– Именно так, – подтвердил субъект.
– А что, у нас есть общая тема для разговора?
– Ну, это смотря как повести разговор, – туманно выразился субъект.
– Тогда говори коротко и прямо, – сказал Никита. – А то мне некогда. У меня скоро игра.
– Знаю, – кивнул субъект, помолчал и спросил: – Значит, работаешь на пару с Пахомычем?
– Какое тебе дело, с кем я работаю? – дернул плечом Никита.
– В общем-то никакого, – зевнул субъект. – Это ты с ним маешься, а не я. Отдаешь ему деньги… А за что? Ты играешь, а он богатеет. Разве это справедливо?
– И что же? – осторожно спросил Никита.
– А то, что не будь этого Пахомыча, ты был бы богаче в два раза, – сказал субъект. – Простая арифметика!
– Мои деньги – кому хочу, тому и отдаю! – не очень уверенно парировал Никита.
– Оно конечно, – согласился субъект. – Да вот только…
– Что? – насторожился Никита.
– Кинет тебя Пахомыч, вот что, – сказал субъект. – То есть обманет. Подставит. Сдаст.
– Это как так? – не понял Никита.
– А вот так, – исчерпывающе пояснил субъект.
– Ну, – засомневался Никита, – это вряд ли. Для чего ему меня подставлять и сдавать? Я плачу ему деньги!
– Так ведь ты не знаешь Пахомыча! – возразил субъект. – А я – знаю.
– И что же? – глянул Никита на субъекта.
– Мутный он тип. Ненадежный. Ты видел его левую руку?
– Ну…
– А спрашивал, отчего она такая?
– Спрашивал, но он не сказал.
– И не скажет, – ухмыльнулся субъект. – С чего бы ему об этом тебе говорить? С этой рукой когда-то вышла интересная история! Покалечили ему ладошку добрые люди, чтобы он никогда больше не мог держать кий в руках! Ты спросишь – за что? А я тебе отвечу так: за хорошее дело никто никого не калечит. Значит, было за что. А именно – за жульничество. Поймали его на жульничестве раз, поймали другой, по-хорошему предупредили: смотри, мол, если поймаем и в третий раз! И что ты себе думаешь? Уличили и в третий раз! Ну, и того… С той-то поры он и живет с искалеченной рукой… И, значит, кормится с таких талантливых и зеленых, как ты. А потом сдаст!
– Да кому же? – с недоумением спросил Никита.
– Известно кому, – ответил субъект. – Каким-нибудь бандитам. Да и не просто сдаст, а продаст за деньги. Вот ведь какое дело! Так, мол, и так, скажет, есть у меня один богатенький, но глупенький игрочишка. Сверчком кличут. И подскажет, как тебя получше обчистить. А то и отправить на тот свет. Ну, а бандиты ему за это и отстегнут… Знаешь, скольких таких, как ты, он сдал?
– Откуда мне знать? – буркнул Никита.
– Вот и я не знаю в точности, – вздохнул субъект. – Но поговаривают, что многих…
– Так отчего же его терпят? – спросил Никита. – Почему он вхож в разные места?
– Потому, что нет прямых доказательств его вины, – сказал субъект. – А без доказательств это будет поклеп и поношение. Есть и другая причина… – субъект помолчал, будто собираясь с мыслями, и повторил: – Есть и другая причина… Не меня же сдают, а кого-то другого! Для чего же мне беспокоиться? Вот когда будут сдавать меня, тогда, конечно, я и начну волноваться. А так-то – каждый зарабатывает на хлеб как может. Каждый за себя.
– Ну, а у тебя – что же за причина беспокоиться? – спросил Никита.
– Так ведь тут как… – замялся субъект. – Я же говорю – кушать хочется всем. Стало быть, и мне тоже. Вот я и подумал…
