– Дальше можете не продолжать, – прервал Завьялов. – Эту сказку я уже слышал.
– Вы считаете, что это сказка? – взглянула на старшего лейтенанта Ласточка.
– Всякое бывает, – пожал плечами тот. – Может, это сказка, может, и не сказка… Но вот ведь почти никто больше из группы не спасся, а он сумел…
– И из нашей группы тоже почти никто не спасся, – вздохнула Ласточка. – Даже Карагач. А уж какой он был сильный и ловкий! Физкультурник! Акробат! А вот же – не сумел убежать… А Бильярдист сумел. Да еще и уложил то ли двоих, то ли троих фашистов. Это с его-то руками… – Ласточка с сомнением покачала головой.
– А что руки? – не понял Завьялов. – При чем тут руки?
– Да, руки… – в задумчивости проговорила Ласточка. – Нежные у него руки. Пальцы длинные, тонкие… Нет, вы не подумайте ничего плохого! – вспыхнула она. – Просто когда мы расставались, то всегда жали друг другу руки. Такая у нас была привычка… что-то вроде ритуала. Вот я и обратила внимание на руки Бильярдиста… Ни шершавостей на них, ни мозолей… Холеные руки, будто у музыканта. И вот я сейчас думаю: как он с такими-то руками сумел справиться с тремя гестаповцами? Хотя, как вы говорите, всякое бывает. Не знаю…
– Он участвовал в каких-то подпольных акциях?
– Да, конечно. Наравне со всеми. Ни разу не отказался и не струсил. И листовки расклеивал, и диверсии проводил, и сбор разведданных… Правда, вел он себя на заданиях так… – Ласточка потерла лоб, подбирая нужное слово. – Ну, будто он ничего не боялся. Неразумно и неосмотрительно.
– Это я тоже знаю, – сказал Завьялов. – Может быть, просто у него такой характер?
– Наверно, так и есть, – согласилась Ласточка.
– Кстати, что вы можете сказать о его характере? – спросил старший лейтенант.
– Да что я могу сказать, – задумалась женщина. – Веселый он был. Никогда не унывал, не отчаивался. Всегда улыбался. Улыбка у него красивая… Он просто-таки расцветал, когда улыбался.
– Наверно, и женщинам он нравился – с такой-то улыбкой, – предположил Завьялов, глянул на Ласточку и замахал руками: – Нет-нет, я без всяких намеков! Просто мы говорим о его характере.
– Наверно, нравился, – пожала плечами женщина.
– Я вот что хочу спросить… – помялся Завьялов. – Опять же, без всяких намеков… Сколько времени он увивался вокруг вас?
– В каком смысле? – с недоумением спросила Ласточка.
– Да все в том же самом, – почесал затылок Завьялов. – Ну, там разные комплименты, намеки и прочее… Я это спрашиваю потому, – поспешил пояснить он, – что обычно в таких случаях мужчины пускаются в откровения, а значит, могут сказать о себе что-то интересное. Гиви говорил, что этот Бильярдист предлагал вам золото.
– Ах, вон вы о чем! – усмехнулась Ласточка. – Золото… Да, был такой разговор. Даже целых два разговора. Хотя произошедшее и разговорами нельзя назвать. Так, намеки…
– И все равно расскажите об этом как можно подробнее. Не упуская никаких деталей.
– Так я почти ничего уже и не помню…
– Ну, что помните.
– Золото… Да, он намекал мне, что если я соглашусь… ну, вы понимаете, о чем я… так вот, если я соглашусь, то не пожалею. Он, дескать, человек богатый, даром что война, у него где-то и золотишко припрятано. Осыплет, значит, меня золотишком и осчастливит… При этом он сказал одну странную фразу… погодите-ка, постараюсь припомнить. Да, вот. Война, сказал он, рано или поздно закончится, и никто не знает, кто в ней победит, а жить-то все равно надо. А золото, мол, пригодится при любой власти. Я у него спросила: откуда же у тебя такое богатство? Он на это рассмеялся и сказал, что богатство для него все равно что игрушки, оно так и липнет к его рукам, потому что у него редкая профессия.
– Он не сказал, что это за профессия?
– Нет. Наоборот, он вдруг стал очень серьезным, сказал, что пошутил, и попросил, чтобы я забыла об этом разговоре. Но через месяц или, может, через два он опять затеял такой разговор… Опять же, не напрямую, а все больше намеками и как бы в шутливом тоне.
– Скажите, о чем еще вы с ним говорили с глазу на глаз? Я думаю, не только о золоте и жизни после войны…
– Я вас не понимаю! – женщина опять вспыхнула.
– Ой, мама моя родная! – досадливо поморщился Завьялов. – Легче идти в атаку против танка, чем беседовать с женщиной на такие темы! Я имею в виду, может, он в разговоре с вами назвал свое настоящее имя? Или сообщил что-нибудь из своей жизни? Или обмолвился о каких-то своих знакомых?
– Нет, ничего такого, – в раздумье проговорила Ласточка. – Хотя, постойте-ка…
– Что такое? – насторожился старший лейтенант.
– Я сейчас вам скажу то, что не сказала вашему товарищу. Не спрашивайте почему. Просто не сказала. Наверно, не сочла важным. Но сейчас мне кажется, что это важно… что это может иметь какое-то значение. Ведь в вашем деле важна всякая мелочь, не так ли?
– Да, конечно! – согласился Завьялов. – Полная картина всегда складывается из мелочей. Только так, и не иначе.
– Вот видите… Так вот. О тех наших разговорах с Бильярдистом я рассказала нашему старшему – Карагачу. Больше никому, только ему. Я не хотела этого делать, потому что боялась, что он меня не так поймет, но и не рассказать я не имела права.
Завьялов молча кивнул.
– Так вот – рассказала. Карагач отнесся к моему рассказу очень серьезно. И велел мне по возможности выспросить у Бильярдиста как можно больше информации о золоте и вообще о нем самом. Я не согласилась, потому что это означало остаться с ним наедине. Ну, вы понимаете…
– Да, – сказал старший лейтенант.
– Тогда Карагач велел мне по возможности проследить за Бильярдистом. Где он бывает, с кем общается, где живет… Я, конечно, подобным премудростям не обучена, но куда деваться? Война… И я как могла, проследила. Ничего серьезного я не выследила, узнала только, где он живет. И с кем он живет… Он тогда жил с какой-то женщиной, которую зовут Надеждой. Адрес я помню до сих пор. Конечно, может, это не имеет никакого значения, но, возможно, что-нибудь да значит.
– Вы рассказали об этом Карагачу? – спросил Завьялов.
– Да, конечно.
– И что же?
– В общем, ничего. Ну, живет он с какой-то женщиной, так что же? Должен же он где-то жить! А каких-то особых претензий к Бильярдисту ни у кого не было. И подозрений тоже. Его намеки о золоте и богатстве? Я всегда считала, что это обычное мужское бахвальство. Когда мужчина хочет завоевать женщину, он еще и не то может сказать. Тем более если у мужчины такой легкий характер, как у Бильярдиста. Разве вы поступали не так, когда ухаживали за женщиной?
– Может, и так, – улыбнулся Завьялов.
– Вот видите!
– Ладно, поговорили, – сказал Завьялов, поднимаясь. – Спасибо вам за помощь.
