– Катим дальше… Я поинтересовался у Битка приметами его знакомца Никиты Филиппова. Оказалось, его приметы очень похожи на приметы подпольщика Бильярдиста. Все – начиная от его улыбки и заканчивая руками. Помните, мы говорили с двумя женщинами – подпольщицей Ласточкой и Надеждой, которая назвалась женой Бильярдиста? Припоминаете, что они говорили насчет его примет? Все один к одному, в том числе и особые приметы. Улыбка одна и та же, руки такие же… А отсюда сам собою напрашивается вопрос: а уж не один и тот же это человек – подпольщик Бильярдист и профессиональный игрок Улыбка? Очень похоже, что именно так и есть. И вот этот самый Бильярдист, он же Улыбка, имел, как оказывается, какие-то очень сомнительные отношения с гестаповским резидентом Белым. Конечно, если верить Битку. Но, думаю, в этом случае ему можно поверить. Все-таки он пытается выторговать себе жизнь, а к тому же свести с Улыбкой личные счеты. В таких ситуациях обычно не врут… Вот ведь какой немыслимый получается узел! Не угадаешь, как его и распутать!
– Кажется, я знаю, как его распутать, – сказал Волошко. – Для начала нужно выстроить четкую картинку.
– Ну, попробуй, – почти одновременно произнесли Ольхин и Завьялов.
– А картинка получается такая, – начал Волошко. – Жил на свете такой парень – Никита Филиппов. Молодой, красивый… А вот образ жизни он вел несоветский, был тунеядцем и нарушителем социалистических законов. Зарабатывал на жизнь, играя в бильярд на деньги. К тому же и характер у него был скверный. Он мог обмануть, даже – предать. Одним словом, паразит на теле социалистического общества. А тут – война. Пойдет ли такой капиталистический пережиток защищать Родину? Вряд ли. Он и не пошел. Не знаю, как ему удалось не попасть служить в Красную Армию. Думаю, купил себе справочку о липовой болячке. Ну, а что? Самое простое дело! Он был при деньгах, а желающие слепить фальшивый документик за деньги всегда найдутся. Как он оказался в Симферополе и в подпольщиках, этого, конечно, мы не знаем. Тут есть несколько версий… Но, думается мне, это не главное. Главное в другом: мог ли такой бесхребетный тип пойти на сотрудничество с фашистами? Да запросто! Такие обычно и идут – нам ли этого не знать? А уж как он начал с ними сотрудничать – добровольно или по принуждению – это не так и важно. Иуды – они получаются по-всякому. Вот… Александр, а дальше говори ты, а то я что-то утомился от таких длинных речей.
Завьялов помолчал, собрался с мыслями и сказал:
– А дальше-то и говорить почти нечего. Дальше получаются завершающие штрихи печальной и страшной картины. Дальше Никита Филиппов стал вести двойную жизнь, что, в общем, было для него привычным делом. Он был внедрен в подпольную группу «Чатыр-Даг», где все его знали как Бильярдиста. Ну, а его хозяева гестаповцы в это же самое время знали его как своего агента Улыбку. Так он и жил. Думаю, его задачей было собрать как можно больше сведений о подпольщиках из группы «Чатыр-Даг» и передать их гестаповцам. Что он и делал. Конечно же, арестовывать Улыбку вместе с подпольщиками фашисты не собирались, он им был нужен на свободе. Ведь в городе действовало еще несколько подпольных групп, а за городом к тому же действовали партизаны. Улыбка фашистам нужен был живым, невредимым и, главное, на свободе. Поэтому, когда группу разгромили, фашисты разработали план вывода своего агента Улыбки из игры. Дескать, при аресте он оказал сопротивление, уложил голыми руками нескольких солдат и успешно скрылся. План, конечно, примитивный, и поверить ему очень трудно, но ведь сработал! Давай дальше ты, – глянул Завьялов на Ольхина.
– А дальше – Улыбке удалось внедриться в другую подпольную группу – в «Салгир», – сказал капитан. – Результат – тот же самый. Вскоре группа оказалась разгромлена, спастись удалось лишь нескольким подпольщикам. Я думаю, что Улыбка продолжал бы свое черное дело и дальше, но в город вошла Красная Армия, а фашисты в спешном порядке из города отступили. И вот тут перед милейшим парнем Никитой Филипповым встал вопрос: а что же ему делать дальше? Отступать вместе с фашистами? А кому он был нужен, в такой-то ситуации? Тут уж фашистам было не до него. Пристрелили бы, да и дело с концом. Остаться в городе и выдавать себя за подпольщика, который и во второй раз чудом спасся от ареста? Ну, тут уж ему вряд ли кто-то поверил бы, потому что так не бывает. Ладно, спасся один раз, но чтобы два раза подряд? А не поверили бы – стали бы подозревать. А там и до разоблачения недалеко. Поэтому выход в такой ситуации один – исчезнуть из города. Что он и сделал.
– Оно, может, и так, – в раздумье проговорил Волошко. – Исчезнуть, конечно, можно. Особенно когда вокруг такая неразбериха. Мы только-только вошли в город, немцы только-только из него ушли… Да вот только далеко ли уйдешь и надолго ли спрячешься? По имени-фамилии найти человека не так уж и сложно. Даже когда идет война. Я так думаю, что Улыбка это дело очень даже понимает…
– Ты это к чему? – глянул на Волошко Ольхин.
– А к тому, что этот Никита, скорее всего, взял да и поменял себе имя, – объяснил Волошко. – Может статься, вместе с документами. И теперь попробуй его найди под другим именем. Он, может, и из города-то никуда не исчезал. Сидит и сторожит свое золотишко, которым с ним рассчитывались его хозяева. Возможно, он где-то совсем рядом, но имя-то – другое! Да, есть еще и приметы, но искать в городе человека по приметам совсем тухлое дело. Не будешь же ты спрашивать каждого встречного: а не видали ли вы здесь молодого человека с такой красивой улыбкой?..
– И где он мог их раздобыть, другие документы? – недоверчиво спросил Завьялов. – Каким таким образом?
– Вот это нам и нужно выяснить, – вздохнул Волошко. – И, думается мне, пока мы это не узнаем, то и Никитку не поймаем. А познакомиться с ним ой как нужно! Потому что и вправду уж слишком много вокруг него всяких совпадений, несуразностей и прочих интересных вещей.
– Да, задача! – вздохнул Ольхин. – Прямо как в сказке. Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Это вам не Дуньку приступом брать и даже не с Битком сквозь дверь перестреливаться. Ну, и что будем делать, товарищи сотрудники СМЕРШа?
– Будем думать, – пожав плечами, спокойно сказал Завьялов. – А что еще нам остается? Думать и думать – пока не надумаем. А затем – действовать.
19
Думать, впрочем, долго не приходилось, потому что и без размышлений все было в общем и целом вполне понятно. Если Никита Филиппов и вправду раздобыл себе документы на другое имя, то только незаконным способом, потому что законных способов пока не существовало. Советская власть в освобожденном Симферополе только-только становилась на ноги, никто никому никаких документов не выдавал. Отчасти временные справки и пропуска выдавала людям городская комендатура, но у нее, помимо бумажной возни, и других дел было невпроворот. Так что единого образца документов в городе пока что не существовало. Кто-то достал и носил при себе документы еще довоенного образца, тщательно сберегаемые при оккупации, а кто-то на всякий случай не расставался даже с немецкими аусвайсами. Словом, неразбериха была изрядная, а иначе в такой ситуации и быть-то не могло.
