– Ну вот, кажется, пришел в себя… – раздался над Крестовским какой-то знакомый голос. – Теперь, должно быть, пойдет на поправку.
Крестовский открыл глаза, огляделся.
Он лежал в чистой постели, в жарко натопленной избе. Возле этой постели сидел на шатком стуле пристав Акинфеев и неодобрительно качал головой:
– Говорил я вам, молодой человек, что такие походы в дикую глушь не доведут до добра! Еще слава богу, что живы остались!
– Где я? – проговорил Крестовский, мучительно стараясь вспомнить события последних дней.
– Где же вам быть? – усмехнулся пристав. – Конечно, где и положено – в Александровском остроге, по месту своего административного поселения!
– А как я сюда попал?
– Привезли вас, милостивый государь, тунгусы-охотники. Они нашли вас в тайге, без сил и без чувств, подобрали и доставили сюда. Приличные оказались люди, хоть и язычники. Спутник ваш, охотник Николаев, пропал без вести. Не знаете ли вы, случайно, какова его судьба?
– Его задрал дикий зверь… – мрачно проговорил Крестовский, вспомнив окровавленный труп охотника, его разорванную грудь.
– Печальная судьба! – вздохнул пристав. – Впрочем, он не находился под моим надзором, так что его судьба никоим образом не на моей совести. Кроме того, могу сообщить вам, милостивый государь, приятную новость: из Петербурга поступила официальная депеша на ваш счет. Меня известили, что в отношении вас принято решение отменить административную ссылку и разрешить вам вернуться на место постоянного проживания…
Пристав говорил что-то еще, но Крестовский его почти не слышал: перед его глазами все еще стояло окровавленное лицо Николки, точнее, и не лицо даже, а багровое месиво.
Только одно еще заботило и беспокоило его, только одно еще он спросил у пристава:
– Цел ли мой вещевой мешок?
– Разумеется, цел! – ответил Акинфеев, недовольный тем, что студент не благодарит его за радостное известие, да и вообще как бы не рад благоприятной перемене своей участи и интересуется какой-то чепухой. – Разумеется, цел, милостивый государь! – повторил он. – Тунгусы, которые вас нашли, хоть и язычники, чужого никогда не возьмут, а уж насчет здешних обитателей вы можете быть спокойны! Вот он, ваш драгоценный мешок, никуда не делся!
Крестовский едва дождался, пока уйдет пристав, поднялся с постели, едва держась на ногах от слабости, взял свой мешок и проверил его содержимое. И там, среди образцов почвы и растений с места падения метеорита, он нашел кожаный кисет, принадлежавший мертвому тунгусу. Кисет, в котором лежал странный, удивительно тяжелый предмет, похожий на пасхальное яйцо из какого-то странного металла.
Неожиданно Маша проснулась.
Ей показалось, что ее зовет чей-то голос.
Тихий, едва слышный, но настойчивый и нетерпеливый…
Вдруг она поняла, чей это голос.
Ее звала та странная вещь, которую она нашла в сундуке в потайной комнате – живая шаровая молния, пленная молния, заключенная в овальный металлический корпус…
Маша почувствовала вдруг, что должна немедленно увидеть этот удивительный предмет, должна прикоснуться к нему! Она должна снова, еще раз почувствовать странное живое тепло, исходящее от этого удивительного артефакта, должна испытать то необыкновенное чувство родства, близости с ним…
Она сбросила плед, поднялась и, словно сомнамбула, пошла по квартире. Ноги сами привели ее в прихожую, подвели к старому платяному шкафу. Она открыла его дверцы, вошла внутрь…
На мгновение в ее голове промелькнула мысль, как странно это должно выглядеть со стороны, но она тут же отбросила эту мысль, раздвинула заднюю стенку шкафа и попала на потайную лестницу.
Через несколько минут она уже была в тайной комнате – в той самой комнате, где нашла сундук.
Здесь все было как прежде, сундук стоял на месте, на нем уже снова образовался слой пыли.
Девушка набрала на кодовом замке шифр – год падения Тунгусского метеорита, откинула крышку. Кисет был на месте, и Маша достала из него металлическое яйцо.
Она обхватила артефакт руками и снова почувствовала исходящее от него живое тепло…
И тут же услышала за спиной голос, холодный и скрежещущий, как металл на морозе:
– Отлично! Ты привела меня прямо к нему!
Маша резко, испуганно обернулась.
Это был он – тот самый черный человек, который допрашивал ее в финском подземелье…
Но как это возможно? Ведь она своими глазами видела, как он упал с моста в бурную подземную реку!
И вот он снова стоит перед ней – с повязкой, закрывающей один глаз, с разбитым лицом – но по-прежнему живой.
– Удивлена? – проскрежетал одноглазый. – Меня не так легко убить, как обычного человека! Моя владычица, Белая росомаха, даровала мне семь жизней!
– И сколько ты уже использовал? – спросила Маша, стараясь не показать страха и удивления.
Артефакт, который она держала в руках, придавал ей силы.
– Неважно! – отмахнулся одноглазый. – Игра закончена, я пришел к финишу. Сейчас ты отдашь мне этот предмет – и на этом твоя роль в этой истории закончится. И вообще закончится история в старом смысле этого слова. Начнется новая История, История с большой буквы, и моя роль в ней будет центральной, главной ролью! Короче, отдай мне эту вещь – и можешь уйти, я обещаю не преследовать тебя.
Маша отступила к стене, прижала к себе загадочный предмет. Она чувствовала его тепло – и не собиралась отдавать его этому страшному человеку!
Вдруг он начал удивительным и невероятным образом меняться. Лицо его удлинилось, превращаясь в звериную морду, руки вытянулись, и девушке показалось, что на них появились грубые кривые когти, тело покрылось густой и неопрятной белесой шерстью, из груди вырвалось низкое хриплое рычание.
Маша вскрикнула от страха, а этот человекозверь бросился к ней…
Девушка вжалась в стену и выронила артефакт.
И в то же время наваждение исчезло.
Перед ней снова стоял тот же человек с повязкой на одном глазу, но теперь таинственный артефакт был уже у него в руках…
Маша почувствовала отчаяние.
Все зря, все напрасно! Он все же победил, переиграл ее, заполучил то, за чем так долго охотился!
А черный человек поднял над головой артефакт и заговорил на незнакомом языке. Он говорил своим холодным скрежещущим голосом, и с каждым словом его голос становился все громче и громче, наполняясь страшной силой.
Затем он прижал артефакт к своей груди, что-то сделал с ним – и, как это было уже один раз на глазах у Маши, из металлического корпуса вырвалась живая молния, на мгновение повисла в воздухе.
Черный человек издал торжествующий крик…
