— Ани, мне нужно, чтобы ты ответила мне честно, — обратился я к ней. — Он был похож на меня?
— Господин, — задыхаясь, прошептала она. — Если бы вы не стояли здесь предо мной, я бы поклялась, что вы — это он.
Гакул никогда не забудет момент, когда впервые увидел меня. Ани и Сев упали на колени, когда я открылся. Ани, возможно, была ошеломлена, увидев кого-то, столь похожего внешне на воина, которого она запомнила, но ее жена? Сев никогда не видела его. Почему же она тогда была так поражена моей истинной внешностью?
Как мне и моим братья сохранять смирение, сталкиваясь с такой реакцией? Как можно жить, зная, что один твой вид может неизгладимо запечатлеться в сознании смертного, даже того, кто позже вознесется до трансчеловека? Что один взгляд на нас заставляет людей спонтанно преклонять колени? Это что-то врожденное в нас: что-то, что мой отец заложил в нас, намеренно или нет. Не знаю, хотел ли Он, чтобы наша природа пробуждала что-то первобытное в людях и внушала благоговейный трепет или это был непреднамеренный побочный эффект. Мы, возможно, так же далеки от наших собственных генетических сыновей, как они от неаугментированных смертных. Стоит ли удивляться, что смертные могут чувствовать это на каком-то подсознательном уровне, независимо от того, хотел ли этого мой отец?
Нечто подобное я видел, когда смертные сталкивались с огромной силой титана, одной из божественных машин Марса. Но можем ли я и мои братья действительно оказать такое же воздействие на человеческую психику, как сорок метров стали, несущих оружие, способное за считанные секунды сравнять с землей здания и приводимые в движение ядерным реактором? Даже Ангрон, или великан Магнус не сравнятся. Но опять же, Магнус может и способен низвергнуть такого повелителя войны, используя свои магические дары, а что касается Ангрона… Не могу сказать, что он смог бы одолеть титана в одиночку, но и не стану говорить, что он не справится. Я знаю лишь одно, что он попробовал бы, если бы возникла такая необходимость, и, вероятно, получил бы от этого удовольствие.
Возможно, именно эта дихотомия внутри нас провоцирует такие реакции. Мы, несомненно, люди по происхождению, хотя и выше ростом, и все же обладаем силой, о которой едва ли могли мечтать даже самые могущественные из наших трансчеловеческих воинов. Учитывая историю религий, которые утверждают, что бог создал людей по своему образу и подобию, то неудивительно, что мы воздействуем на ту часть человеческой психики, которая ищет объяснение чего-то знакомого, но все же большего.
Но мы не боги. Даже наш отец не бог, какой бы устрашающей не была Его сила, и несмотря на шепот, распространяемый дураками. И да, в этом контексте я считаю своего брата Лоргара одним из этих дураков. Мы не боги. Мы творения науки. И в этом заключается наша проблема, ибо мы и не люди, и не боги.
Мы неполные версии того и другого.
5. НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Мое собственное сердцебиение ускорилось, когда я ощутил, как забились сердца в груди Ани и Сев. Они были поражены присутствием примарха, хотя, я полагаю, они не знали кто я такой. Я был взволнован перспективой найти еще одного брата. Нет, не просто брата. Близнеца. Вторая часть моей души, которую я каким-то образом ощущал, была где-то там, в галактике.
И все же этот близнец остался на планете, подвергшейся нападению свирепых рангдан, и даже самый могущественный воин мог пасть, если врагов окажется слишком много. Добрался ли он до другого пункта эвакуации? Пытался ли он вообще это сделать? Я был уверен, что узнал бы, если бы брат умер, но мог ли я доверять этому слепому инстинкту.
— Что это была за планета? — спросил я. Мое напряжение оказалось настолько велико, что они обе задрожали. Я заставил себя расслабиться. — Друзья мои, это очень важно для меня. Мне просто нужно знать, с какой планеты вас эвакуировали, и я сразу же оставлю вас в покое.
— Бар’Савор, господин, — прошептала Ани. — Мы c Бар’Савора.
Место. Наконец-то. Я посмотрел на Гакула, и тот кивнул в ответ.
— Насколько я могу судить, воспоминания подлинные. Она говорит правду.
Я так и думал. Я талантливый лжец и легко могу определить, когда лгут другие. Ани всей душой верила, что ее история правдива. Это не означало, что это обязательно так, но это было настолько близко к истине, насколько можно было к ней подобраться в текущей обстановке, не находясь самому на Бар’Саворе и не видя все своими собственными глазами. Что, естественно, я и собирался сделать.
Я втянул воздух, готовый сказать Гакулу, чтобы он удалил их воспоминания о моем истинном облике. Это была необходимость для обеспечения безопасности Империума. Одно дело рассказ о могущественном существе, сражающимся с ордами ксеносов, но рассказ о таком же существе, расспрашивающем о нем — это уже совсем другое.
Именно в этот момент микро-бусина в моем ухе с треском ожила.
— Первый, ответьте.
Я нахмурился. Это был голос Скорра. Первый охотник за головами не должен был связываться со мной, если не возникнет осложнений с миссией.
— Первый слушает.
— Успех по основным целям миссии. Неожиданные последствия в социуме.
Я взглянул на Гакула, который тоже это слышал.
— Подробнее.
— Местные лоялисты, вдохновленные увиденными смертями, ищут возможные причины для рецидивов возникновения недовольства и уже выявили внешние источники. Они стремятся «закончить работу».
«Внешние источники»? Учитывая мое понимание общества Вольды Бета, это могло означать только одно.
Беженцы.
Мои мысли метались. Мы непреднамеренно запустили тот же конфликт, который намерено посеяли в обществе Труллы. Там мы убили их лидера и показали это людям, намереваясь поощрить мятежников или заставить соседей вцепиться друг другу в глотки, поскольку каждый видел предателей там, где их не существовало. На Вольде Бета мы предполагали, что устранение предателей вынудит их последователей отступить в тень, так как они будут слишком напуганы, чтобы восстать против Империума, но мы не рассчитывали, что местные жители возьмут с нас пример. Проимперские настроения смешались с враждебностью к вновь прибывшим, и беженцев стали обвинять в существовавших ранее социальных проблемах.
Это был урок для меня, но расплачиваться за него будут другие.
— Повелитель, вниз! — внезапно крикнул Гакул. Возможно, его псайкерские чувства засекли атаку раньше, чем мои рефлексы, и библиарий бросился между мной и окном, как раз в тот момент, когда последнее разбилось, взорвавшись вовнутрь дождем осколков.
Граната, пневматическая пусковая установка…
Мой разум продолжал работать, даже когда я раскинул руки, чтобы максимально прикрыть собой Сев и Ани. Сила взрыва отбросила Гакула на меня, и он повалил весом своего тела меня на пол. Осколки вонзились мне в руки, ноги и спину, и я ощутил острую боль. Но я легко отделался, по сравнению с моим псайкером. Гакул скатился с меня, его дыхание участилось, и он взвыл, когда металл, впившийся в его израненную спину, соприкоснулся с полом. Без силовой брони библиарий был гораздо более уязвим, чем он привык.
