– Нет. – Несмотря на жалобный тон, казалось, что Норман знает, о чем говорит. – Пожалуй, что нет.
– Тогда почему бы тебе снова не присесть?
Он шагнул к ней, и Корин отступила назад.
– Нет, спасибо, я постою. – Она чувствовала, что едва сдерживается. – Что ты хотел мне показать?
Норман горделиво выпрямился и не с первого раза продел большие пальцы в петли на поясе. Это точно ее впечатлит.
– Я могу призывать демонов.
– Демонов?
Он кивнул. Теперь она забудет о своем мертвом парне и дурацкой теории о вампирах и станет его.
Корин дополнила предыдущий образ Нормана конической шапкой со звездами и волшебной палочкой и на этот раз не сумела сдержать смеха. Реакция была вызвана нервами, поскольку, несмотря на репутацию Нормана, она почти верила, что он говорил правду, и была готова к его доказательствам.
Но Норман об этом не знал.
Она смеется надо мной. Да как она смеет, после того как я единственный не стал насмехаться над ней? Как она посмела? Ведомый обидой и гневом, Норман метнулся вперед, схватил Корин за плечи и впился в ее рот с такой силой, что разбил верхнюю губу о ее зубы. Он даже не заметил легкой боли, вдавливаясь всем телом – от губ до бедер – в ее мягкую податливую плоть. Он научит ее не смеяться над ним!
Но следующая вспышка боли выбила воздух из легких и заставила его попятиться назад, хныча. Он споткнулся о край сундука, сел, хватаясь за промежность. Все вокруг стало красным, затем оранжевым, потом черным.
Корин тыкала в кнопку лифта, проклиная себя за глупость.
– Вызывает демонов, ага, ну как же, – рычала она и пинала стальную стену. – А ведь я почти ему поверила. Очередная фразочка для съема.
Только вот в тот миг, когда Норман схватил ее, его лицо исказилось в такую гримасу, что ей действительно стало страшно. Он почти потерял человеческий облик. Правда, затем его действия стали обычными – она знала, как реагировать на подобное нападение, и впечатление прошло.
– Мужчины такие скоты, – проинформировала она пожилого и слегка удивившегося джентльмена из Ост-Индии, ожидавшего на первом этаже.
В дверях она обнаружила, что новая красная перчатка выпала из кармана куртки во время схватки и осталась в квартире Нормана.
– Просто прекрасно.
Она подумывала о том, чтобы вернуться, – она знала, что справится с Норманом, если дело дойдет до драки. Но все же решила, что не стоит. Если она сомкнет руки на его тщедушной шее, то скорее всего просто задушит его.
Она втянула голову в плечи, стараясь укрыться от ветра, и загашала к машине. Чтобы успокоить задетое самолюбие, Корин стартанула с места, сжигая резину.
По мере того как боль утихала, гнев рос.
Она смеялась надо мной. Я поделился тайной столетия с глупой девчонкой, которая верит в вампиров, а она надо мной посмеялась. Не будучи уверен, что ноги его выдержат, Норман осторожно поднялся. Все всегда смеялись надо мной. Меня последним выбирали в команду по бейсболу. Я никогда не носил ту же одежду, что и другие дети. Они смеялись даже тогда, когда я получал высший балл за тест. Со временем он перестал им об этом рассказывать – о пятерках с плюсом, о своих проектах, которые учителя использовали как вспомогательный материал на занятиях, о том, что он три года подряд выигрывал на научной ярмарке, о том, что за выходные прочел «Войну и мир». Им были неинтересны его победы. Они всегда смеялись.
Так же, как посмеялась она.
Гнев выжег остатки боли.
Стараясь не сводить колени, Норман отодвинул сундук к стене, схватил с дивана плед и повесил его на полдюжины крючков над дверью в квартиру. Тяжелая шерсть уловит большую часть вони, чтобы та не разносилась по коридору. Он на несколько сантиметров приоткрыл балконную дверь и, чтобы она не закрылась, поставил в щель освежитель воздуха в форме гриба. Не обращая внимания на внезапный поток холодного воздуха и усилившийся шум сверху, он придвинул вентилятор вплотную к проему и включил его.
Затем он сходил в гардеробную за хибати и пластиковым ящиком.
Он установил маленькую жаровню как можно ближе к вентилятору, возвел пирамиду из трех брикетов угля, пропитал их жидкостью для розжига и бросил спичку. Вентилятор и сильный ветер, гуляющий вокруг здания, позаботились о дыме, та незначительная часть, что оставалась в комнате, его не беспокоила, так как он отсоединил детектор дыма в квартире и еще четыре на этаже. Он дал брикетам прогореть, а сам тем временем достал мелки и нарисовал пентаграмму.
Обычный мел плохо рисовал на невощеном плиточном полу, поэтому Норман пользовался пастельными мелками. Разницы, судя по всему, не было. По углам пентаграммы он расставил свечи – в каждом одна черная высотой девять дюймов и одна красная высотой шесть дюймов. Ему пришлось обрезать свечи в двенадцать и восемь дюймов, и он обнаружил, что часть черных свечей на самом деле фиолетовые. Но это тоже, похоже, не играло роли.
После того как свечи загорелись, он встал на колени перед тлеющими углями и начал пошагово призывать демона.
В магазине в китайском квартале он купил золотую цепочку в восемнадцать карат длиной пятнадцать сантиметров. При помощи щипчиков для ногтей он отрезал три или четыре звена и уронил их на красные угли. Норман знал, что хибати не дает температуры, достаточной для того, чтобы расплавить золото, но каждый раз, когда он просеивал остатки пепла, он ни разу не заметил блеска металла.
Ладан он купил в модном гастрономе на Блур-стрит Уэст. Он понятия не имел, для чего другие люди использовали рыжеватые хлопья – он не мог себе представить, чтобы кто-то их ел, но, возможно, они могли служить приправой. Он бросил полпригоршни, и хлопья медленно воспламенились от тепла. Пошел густой едкий дым, но вентилятор с ним почти справился.
Кашляя и потирая слезящиеся глаза рукой, Норман потянулся за последним ингредиентом. Мирру он приобрел в магазине, торгующем эфирными маслами и специализирующемся на создании персональных фирменных парфюмов. Она оказалась дороже золота. При помощи пластикового измерителя, который мать подарила ему перед отъездом, он аккуратно отмерил восьмую часть чайной ложки и капнул на угли.
Тяжелый запах ладана сделался еще гуще, и воздух в квартире стал горьким на вкус. В первый раз, когда Норман испробовал мирру, то практически сразу решил отказаться от нее, так как не мог отделаться от связанных с ней исторических ассоциаций. Столетиями мирру использовали для обработки трупов, и каждый раз, когда он поливал маслом угли, то высвобождал века смерти. Во второй раз он уже не думал о смерти, так как знал, что впереди его ждет нечто похуже. Сейчас, на своем седьмом призыве, он уже не отвлекался на запах.
Стерильные иглы – точно такие же, какими Красный Крест брал первоначальный образец крови у доноров, – он купил в магазине медицинских товаров. Обычно он терпеть не мог эту часть ритуала, но сегодня он был так зол, что не стал медлить. Легкая боль пробежала от кончика пальца вниз, пока не смешалась с пульсирующей болью в промежности, и внезапно сексуальное желание чуть не выбросило его из процесса. Тяжело дыша, он кое-как сумел вернуть контроль над собой.
