Жаль, она была недолгой. Меня начали вытягивать из покореженной машины, боль пронзила тело, и я очнулась. Меня уложили на носилки и куда-то понесли.
– Мама, папа, Антон?.. – просипела я, глядя на то, что осталось от машины. Боль жалила тело, но это сейчас казалось неважным — левой части автомобиля не существовало. Ее сплющило полностью. Мысли в голове ворочались тяжело и неохотно, но я снова просипела: – Мама, папа, Антон?..
– Что? – надо мной склонился мужчина в белом халате. – Лежите, девушка. С вами все будет хорошо.
– Мама, папа, Антон?! – мне казалось, я прокричала эти слова, но мужчине пришлось наклониться ближе, чтобы услышать.
Он ничего не ответил и посмотрел куда-то вбок. Я проследила за его взглядом и увидела рядом такие же носилки, как и мои. На них лежала бледная, израненная осколками мама. Но над ней суетились врачи, и это обнадеживало. А вот дальше…
Дальше стояло еще двое носилок. Только над ними никто не суетился, потому что они были накрыты полиэтиленом.
Мне перестало хватать воздуха, сердце застучало в ушах, и спасительная темнота снова накрыла покрывалом.
Тогда беспомощность и душевная боль стали моими постоянными спутниками. Но боль со временем притупилась, а вот беспомощность лишь сильнее царапала душу. Я была не в силах что-то изменить, кого-то вернуть, отмотать время назад. Не в силах помочь тем, кого любила. Мы с мамой выжили, но кто сказал, что порой жизнь бывает лучше смерти?
В груди начало жечь и нарастать что-то непонятное, огромное, обещающее поглотить меня всю. Стало очень страшно. Я не знала, что со мной происходит. Тело переставало слушаться. Меня затрясло, и парни наконец обратили внимание, что со мной что-то не так.
– Мышка? – обеспокоенно спросил Рэйнар. – Ты чего?
– Слушай, она стала горячая, как печка! – в голосе Мориса послышался страх.
– Инициация? – предположил кто-то сзади.
– Да какая инициация?! С такими физическими показателями она ее не переживет! – Рэйнар подхватил меня на руки. А меня затрясло еще сильнее, перед глазами повисла пелена и я перестала что-либо различать перед собой. – Нужен магистр!
– К-какой?
– Да любой!
– Так поздно уже! – парни растерялись. – Все спят.
На какое-то время повисла тревожная тишина. Но внезапно ее вспорол холодный строгий голос:
– Что здесь происходит?
– Магистр Арнар! – выдохнули парни со странной смесью облегчения, обреченности и досады.
Глава 5. Магистр Арнар
Дела, дела… Дела академии, дела канцелярии. Лето пришлось провести на практике с адептами. Некогда даже отдохнуть и побыть наедине с собой. Можно и не наедине…
Мысли мужчины приобрели фривольный окрас, и он решил, что в ближайшие дни обязательно наведается в город. Есть там у него неподалеку от центра одна приятная вдовушка. А пока можно просто пройтись по территории академии и проверить сигналки. Что-то последнее время все подозрительно тихо. Можно подумать, что адепты перестали шастать без пропуска в город. Точно ведь нашли очередную лазейку или что-то намудрили. С них станется.
Арнар остановился у цветущего дерева — наверняка чья-то курсовая работа, – вдохнул тонкий приятный аромат и ненадолго прикрыл глаза.
Хорошо!
Он всегда любил это время, когда основная масса адептов уже угомонилась и на академию опускалась тишина.
Внезапный девичий крик разорвал идиллию. Потом снова. Не похоже на обычные заигрывания молоденьких вертихвосток.
Арнар быстрым шагом направился на звук.
Представшая перед ним картина была однозначна:
– Что здесь происходит? – стараясь сдержать зубовный скрежет, спросил.
– Магистр Арнар! – выдали парни на одном дыхании и даже с облегчением, что немного остудило зарождавшуюся ярость.
– Так что здесь происходит? Отпустите девушку!
– Не могу! – чуть ли не в панике ответил Рэйнар, один из лучших адептов его факультета. – Кажется, у нее началась инициация!
Магистр подошел ближе и внимательнее оглядел девушку. Ее трясло, щеки пылали, глаза закатились.
– С какого она курса?
Несчастная выглядела почти ребенком и была такой хрупкой, что становилось понятно — к инициации она не готова.
– С третьего. Она недавно получила травму и неделю лежала в лекарском крыле, а сейчас вот…
– С третьего? – удивленно переспросил магистр и, взяв адептку за руку, пощупал пульс — он частил, как сумасшедший.
Арнар перешел на магическое зрение и понял, что на счету каждая минута — магканалы девушки не выдержат потока силы, которой она обладает. Что она вообще делала эти два года в академии, если они у нее в таком состоянии?!
– Адепт Лантар, за мной быстро. Остальные свободны, – и быстро зашагал в лекарское крыло, зная, что его не ослушаются.
Встретившая их на пороге молоденькая рыженькая лекарка округлила свои совиные глаза.
– Зовите магистра Сандара. Преждевременная инициация. Я постараюсь остановить процесс, но без магистра могу не справиться, – и Арнар прошел в ближайшую пустующую палату. – Кладите ее. И рассказывайте, что спровоцировало эту ситуацию.
– А разве сейчас это…
– Важно! – прервал парня магистр.
– Мы ничего такого не хотели, – начал мяться парень. – Просто думали ее проводить до общаги, но она…
– Докладывайте по форме, адепт! – рявкнул магистр. – Мне нужно знать, какие чувства вызвали инициацию. С негативными я справлюсь, найду, как укротить, а вот радость — не мое.
Он быстро осматривал девушку, нажимал на нужные энергетические точки на тонких руках, ногах и выпирающих ключицах девушки. Положил руку на солнечное сплетение, ощущая бьющуюся там силу.
– Вы справитесь… — понурился Рэйнар.
– Я сказал — по форме!
– Встретили адептку Тэйлин Фрэй на стадионе, – вытянулся он в струну. – Ничего плохого не хотели. Вызвались проводить до общежития. Но она почему-то испугалась, начала кричать, мы решили, что это не всерьез. А потом ее затрясло, и началась инициация.
– Фрэй? – фамилия показалась знакомой.
– Так точно! Дочь советника короля.
– Насколько помню, его дочь выглядит иначе… — вспомнил златокудрую красавицу-вертихвостку, которую он невольно отметил среди адептов.
– Вы, наверное, имеете в виду приемную дочь советника Лайзу. Родная — вот.
Контраст между той и этой хрупкой девочкой, на щеках которой сейчас цвел лихорадочный румянец, был столь велик, что магистр на мгновение даже отвлекся от диагностики. Странные вещи творятся в семейке советника. Но это не его дело.
