— А ты говорил с ним? С отцом? Может быть, он не захочет вновь заниматься бизнесом…
— Шутишь? — смеётся Скворецкий. — Бизнес — его жизнь. Он пока ещё не в силах нормально воспринимать информацию, врач говорит, что он долго будет на реабилитации, что его нельзя травмировать шокирующими новостями. Отец лишь знает, что пробыл в коме несколько лет, а я занялся компанией. Даже о смерти Артёма пока не в курсе. Я просто хочу подстраховаться, на случай, если произойдёт худшее. Не смогу перенести потерю «Бигарро».
- И в этом весь ты, — вздыхаю я. — Думаешь только о компании.
Вспоминаю момент, когда предложила Стасу всё бросить и уехать, а он отказался. Выбрал не меня, а работу.
— Я помогу, — бросаю я, прежде чем Стас что-либо скажет. — Поговорю с Алексеем Васильевичем. Не обещаю, что получится. Его деньги особо не интересуют, ему главное, чтобы работа была интересная. Встречу тебе выбью, дальше сам.
— Спасибо, — выдыхает Стас. — Спасибо, правда. Буду должен. Если что-нибудь понадобится, только попроси…
— Ага, — грустно киваю.
И мы вновь замолкаем, погружённые в свои мысли, в воспоминания. И молчание это кажется совсем неуместным, душным и отвратительным.
— В последнее время у меня одни встречи с прошлым, даже перестаю думать, что это случайность.
— В смысле?
— Ну, сначала Назаров, потом Элли, теперь ты, — смеюсь. — Сговорись?
Стас неуверенно пожимает плечами.
— Да я шучу, не бери в голову, — отмахиваюсь. — Просто странно, вроде не виделись столько времени, и вот опять.
— Никогда такого не было, и вот опять, — улыбается он.
— Ага. Как у тебя в целом дела? Мы в прошлый раз так разошлись, сбежали, так и не поговорив нормально.
Стас внимательно смотрит на меня, больше не улыбается. Взгляд его покрывается пеленой, и я уже начинаю жалеть, что заговорила об этом. Нечего было ворошить прошлое. Может быть, он давным-давно забыл обо мне и даже не вспоминает, и только я не перестаю думать о том, что было. Лишь меня это всё волнует, а ему уже давно плевать.
— А о чём нам было говорить? — тихо спрашивает Скворецкий. — Я принёс тебе кучу проблем, ты ушла. Я сам виноват, и прекрасно понимаю, что после случившегося не имею права вновь тебя возвращать. Хотя тогда мне очень этого хотелось.
Сердце пропускает удар, но я пытаюсь взять себя в руки. Мне хочется спросить: «А сейчас до сих пор хочется», но я прикусываю язык. Он прав, не о чем нам было разговаривать. Ибо он хотел меня вернуть, а я возвращаться не хотела. Нам нужно перестать мучить друг друга, я должна прекратить истязать себя.
— Действительно, — улыбаюсь. — Но мне не хотелось бы, чтобы между нами остались какие-то обиды. Ты был мне дорог, и многое сделал для меня, я ценю это. Если тебе нужна будет помощь, всегда можешь на меня рассчитывать.
— Ты тоже, — кивает Стас.
— Может, всё-таки чаю?
— Нет, спасибо.
Скворецкий хлопает себя по коленям и поднимается.
— Пора уже, дел по горло, — хватает пиджак и достаёт из внутреннего кармана визитку. — Позвони мне, если будут какие-то новости. Да и просто так можешь…
Прокашливается, оставляя на столе визитку, в руки не отдаёт, словно не хочет случайно соприкоснуться пальцами.
— Рад был повидаться.
— Да, я тоже, — рассеянно улыбаюсь.
Стас смотрит на меня сверху вниз, словно хочет сказать что-то ещё, но после кивает и уходит. Дверь за ним закрывается, а я всё ещё смотрю на неё, будто надеюсь, что она вновь отворится.
Да, Ирка. Тебе действительно пора простить его и оставить в прошлом. Всё-таки у тебя уже давно началась новая жизнь. Правда ведь?
Истина 8. Элли
«Иногда ты должен говорить правду, сколько бы у тебя ни было грязных тайн».
Сплетница (Gossip Girl)
БумБокс — Жаль
Истина 8. Элли
К выходным дождь стихает, но небеса всё ещё хмурятся, пряча солнце от любопытных глаз. Сырость, пропитывающая воздух, насыщает улицы города, и жителям ничего не остаётся, как одеваться теплее и судорожно проверять прогноз погоды, мало ли, вновь понадобится зонтик, спрятанный на всякий случай в сумке.
В моей сумке его нет, но для укрытия есть любимая машина, нужно ли что-то больше? Этот замечательный Форд Мустанг небесно-голубого цвета мне подарили после того, как отец покончил с собой. После банкротства и побега матери у меня практически ничего не осталось, ни денег, ни надежд, ни сил продолжать жить дальше.
Но я должна была быть сильной ради моего сына, ради Тёмы. Мне пришлось перебороть стыд, отвращение и жалость к себе и принять помощь от человека, которому я когда-то сделала очень больно. Он буквально вытащил меня из бездны, куда я стремительно падала под натиском жизни, не в силах ухватиться за скользкие выступы.
Кажется, это было так давно…
Так же давно, как мой первый поцелуй с Артёмом.
Тёма никогда не спешил, ни в наших отношениях, ни в бизнесе. Всегда обдумывал свой следующий шаг, подгадывал последствия и старался избегать неправильного развития событий. Он долго ухаживал за мной, дарил подарки, водил на свидания в различные места. Мы часто ходили в театр, на оперу, посещали благотворительные вечера. Каждый раз, как в романтических фильмах, Артём присылал красивые платья в элегантных коробочках, перемотанных шёлковой ленточкой. Всегда сначала появлялось шикарное платье, вместе с ней записка о встрече, и каждое наше свидание было неожиданным и необычным.
А затем на романтическом ужине, который Тёма организовал на крыше высотки, он предложил быть его, и только его, и я согласилась. Тогда он меня и поцеловал. Нежно, осторожно, словно боялся спугнуть.
Со Стасом было иначе. Бурный порыв урагана затянул меня в наши с ним отношения, даже не дав шанса уклониться. Властный и решительный, парень всегда уважал мои границы. Спуститься с ним с верхушки светской жизни и окунуться в бунтарский водоворот простой повседневности оказалось очень заманчивым и увлекательным.
Я будто бы проживала две жизни: золотую с Артёмом, и простую, обычную со Стасом. И порой мне казалось, что в этом мире существует две меня: одна из нас хотела купаться в свете софитов, второй нравилось вести примитивную жизнь обычных людей вместе со Стасом и Иркой. Меня разрывало на две части, и я никак не могла выбрать, куда меня тянуло сильнее.
Я была наивной дурочкой, верящей, что все поступки сойдут мне с рук, и я останусь безнаказанной. Хвастаясь Ирке о своих парнях, я на самом деле гордилась собой, я считала происходящее нормальным. У меня было два парня из разных слоёв общества, которые никак не могли узнать друг о дружке. Так я думала тогда, занимаясь любовью с Артёмом и отказывая в сексе Стасу.
