— Эмоциональный наркоман, — выдавливаю я, вспоминая слова Аньки, которая как-то рассказывала мне про свои уроки психологии.
— А, — делает вид, что поняла. — Не хочешь сбежать? Я уже оплатила свой счёт. Хотела… Хотела бы поговорить с тобой, раз всё равно пересеклись.
Поговорить со мной? Что-то мне не очень хочется, но возвращаться обратно к Владу в любом случае хочется ещё меньше. Я вновь смотрю на своего спутника, не в силах выбрать меньшее зло, но одно я понимаю точно: возвращаться обратно к парню у меня нет никакого желания.
— Ладно, пошли, пока он с официанткой спорит, — сильнее натягиваю на голову бежевую шляпку, пряча красные волосы, и аккуратно выбираюсь из-за стола.
Элли хватает сумочку и заранее спрятанный в чехол ноутбук и следует моему примеру. Стараясь не смотреть в сторону парня, я неспешно, не привлекая к себе внимания, иду к выходу, толкаю дверь и наконец-то делаю жадный глоток свободы, пропитанный предгрозовым напряжением.
— Скорее, — Элли вдруг хватает меня за руку и тянет прочь от злосчастного кафе.
Мы почти бегом добираемся до другого конца улицы, переходим дорогу и скрываемся в небольшом сквере, прячась за густыми кронами деревьев. Лишь остановившись возле шумного фонтана, Элли отпускает мою руку и неловко переступает с ноги на ногу, и только в этот миг я вдруг вспоминаю, кто находится рядом со мной, — адреналин, смешанный с радостью быстро отступает, оставляя место лишь неуместной пустоте.
— Спасибо, — бросаю я, отдавая блондинке шляпу.
Она кивает, забирает вещь, но не надевает её. Недолго мы стоим в молчании — я осматриваюсь, словно ожидаю преследования, и лишь потом понимаю, насколько всё это глупо.
— Ир, — голос Элли возвращает меня в реальность. — Сядем?
Показывает на скамейку, и я киваю. Мы присаживаемся напротив фонтана, прежде чем Макеева вновь открывает рот.
— Я хотела извиниться, — она кладёт ноутбук рядом с собой, на него ставит сумочку, шляпу теребит в руках. — Я много чего натворила, за что мне сейчас очень стыдно.
— Да, — поджимаю губы, сдерживая язвительные нотки. — Чего только твои слухи в школе стоят.
Я вспоминаю о том, как вся школа дразнила меня шлюхой, из-за того что Элли распускала про меня слухи, будто бы я увела у неё Стаса. Сколько тогда козней она мне устроила! Думать об этом противно. И обидно.
— Я была стервой, не спорю, — виновато морщится. — Как вспомню, что творила в те времена, так стыдно становится…
Она откидывается на спинку лавочки и вытягивает ноги. Мы снова молчим.
— Слушай, Ир, — боковым зрением вижу, как она смотрит на меня, хотя мой взгляд направлен на бурлящий фонтан и детей, играющих рядом с ним с родителями. — Я очень сожалею обо всём. Рождение Артёмки изменило меня, я будто бы глаза открыла. Я давно думала о том, чтобы связаться с тобой, но смелости не хватало, а тут будто бы судьба свела.
Я шумно вздыхаю. Когда-то мы были лучшими подругами и помогали друг другу в трудных ситуациях, пока между нами не встали парни. Это было так давно, что я даже не знаю, что чувствую. Не обиду или злость, а скорее тоску из-за того, чем всё закончилось таким образом. Я так долго крутилась в водовороте эмоциональных событий, что теперь на подобное просто не осталось сил.
— Это было давно, — говорю я. — Мы были подростками.
— Это меня не оправдывает, — выпаливает Элли, но тут же замолкает. Я удивлённо смотрю на неё, и девушка смущённо отворачивается. — Не хочу, чтобы между нами оставались обиды. Если позволишь, я как-нибудь заглажу вину. Я бы хотела… ну… — она прикусывает губу. — Хотела бы иногда снова общаться с тобой. Если ты не против, конечно.
Я недолго думаю. Перед глазами всплывают картинки из прошлого. Вот, момент, когда Элли вытаскивает меня из воронки ада, в которую меня засасывает после смерти мамы. Вот блондинка выкупает картины у мачехи, чтобы я смогла поехать на экскурсию, и мы сжигаем каляки-маляки на заднем дворе. А потом Элли обвиняет меня в присутствие Назарова в том, что я знала об её интрижке с братьями. Вот она сплетничает и унижает меня за спиной, пока я не слышу, а вот стоит в доме Стаса и требует акции, угрожая, что расскажет о наших отношениях.
Такое не прощается?
Но я так устала злиться, что всё это просто меркнет на фоне виноватых серых глаз в коричневую крапинку, прожигающих меня прямо сейчас. Кажется, она и правда изменилась… В прочем, я в любом случае почувствую подвох, если она решит что-нибудь сделать, да и со Стасом я больше никак не связана, манипулировать им через меня у неё попросту нет смысла.
— Ты назвала сына в честь отца?
— А? Да… — Элли смущается. — Он очень похож на него. Если хочешь, как-нибудь познакомлю.
Пожимаю плечами.
— Как-нибудь…
Мой телефон вибрирует: я достаю его и впиваюсь взглядом в сообщения из «Тиндера».
«Ты где?».
«Куда пропала?».
«Ира!».
— Кажется, он заметил моё отсутствие, — кривлюсь я.
— Бедный, — с наигранным сожалением отвечает девушка.
Элли смотрит на мой сотовый, затем на меня. Мы встречаемся взглядами, а через секунду начинам смеяться. Хохочем до слёз, пока силы не оставляют нас и воздух предательски не заканчивается. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь вновь буду безмятежно веселиться рядом с Элеонорой Макеевой. Предательницей, сплетницей и лгуньей.
— Мир? — она протягивает тонкую ладошку, и я секунду медлю, после чего плюю на весь мир и пожимаю её.
— Ладно. Но, чтобы ты знала, я очень злопамятный человек.
Пожимает плечами и достаёт из кармашка сумки для ноутбука бумажку и ручку. Быстро пишет номер телефона, после чего протягивает мне со словами:
— Позвони, если захочешь. Мне пора уже забирать сына о мамы, так что не могу дольше с тобой посидеть. Да и, кажется, дождик скоро начнётся.
Она смотрит на небо — ветер теребит пряди её волос, и в этот миг Макеева выглядит ужасно грустной и одинокой.
— Ладно, — прячу бумажку в сумку. — Мне тоже пора, пока этот придурок не начал искать меня с собаками.
Она улыбается и встаёт со скамейки.
— Рада была повидаться, права, — говорит Элли.
Я встаю на ноги, медлю.
— Да. Пока.
Девушка кивает и, забрав вещи, разворачивается и уходит, а я смотрю ей вслед, пока призрак из прошлого не скрывается за пеленой настоящего. Вот уж и правда неожиданный поворот в моей жизни… Готова ли я к нему?
Истина 4. Элли
«Но конец лжи ещё не означает начала правды». Фредерик Бегбедер, 99 франков
Таисия Ашмарова — Перемен
Истина 4. Элли
— Статья должна была быть готова ещё к обеду, — раздражённый голос начальницы раздаётся из телефона, который я прижимаю к уху с таким напряжением, словно это мерзкая змея.
