И взгляды…они меня доводили до сумасшествия. Потому что я их ловила на себе везде. Если он рядом, то я непременно чувствовала эту пламенную паутину на своем теле, прожигающую насквозь. Оборачивалась, но Ник невозмутимо говорил с партнерами, либо с гостями. И мне начало казаться, что я просто схожу с ума от голода по нему. Что это предательское тело изголодалось и толкает меня в самую бездну. Вынуждает с ума сходить. На последнем приеме нам пришлось сидеть за одним столом. Плечо к плечу. Как же я завидовала его спокойствию, голосу уверенному, сильному. А меня рядом с ним то в жар, то в холод швыряет. Особенно когда смотрю на его пальцы и вспоминаю свои проклятые сны, от которых спать спокойно не могу. Сны, в которых он меня этими руками с ума сводит и ни разу не до конца…Только вскакиваю на постели, рвано дыша и чувствуя взмокшие простыни под собой и болезненное покалывание во всем теле. Мысленно проклиная себя за наваждение. Когда случайно тыльной стороной ладони коснулась, током прострелило так сильно, что вздрогнула, и он наконец-то ко мне повернулся. Взгляд сумасшедший…его коронный, невыносимый взгляд, которым он не просто нагло под одежду проникает, а уже имеет прямо здесь рядом с гостями. Опустил глаза на свою руку, на которую я смотрю, тяжело дыша, и снова мне в глаза, чуть прищурившись и медленно на губы, на шею, вниз к вырезу ярко-алого платья. Да, я сняла черное. И даже не помню, когда именно. Наверное, сразу по возвращению из клиники. Я просто забыла, что надевала его. А он запомнил, потому что тихо сказал:
– Ты разве не в трауре? – с ядовитым сарказмом, присущим лишь ему. Так чтоб взвилась от поддевки.
И взгляд не отводит, нагло, прямо в глаза. Ответ так и не получил, усмехнулся с какой-то отравленной горечью и снова на партнеров смотрит. А я на него. Открывая для себя черту за чертой. Все заново. Даже не понимая, что зависла…что не слышу голосов рядом с собой, что вспоминаю сны свои дикие и сильнее сжимаю колени, следя за кончиком его языка, быстро пробежавшимся по губам, за пальцами, достающими сигару и прокручивающими ее между большим и указательным. О Боже… а у меня в голове картинками эта сигара и что он с ней делал… с ней и с моим телом. Скулы свело и перед глазами все поплыло, словно почувствовала прикосновение горячего пепла к воспаленной коже.
Встала из-за стола и ушла к себе, чтобы успокоиться. Умылась ледяной водой, глядя на свое отражение – в собственных глазах сумасшествие и пьяная поволока. Но черта с два мне удалось взять себя в руки, а когда вернулась, показалось, что пол закачался под ногами – отец приехал вместе с Анной. Я невольно обвела гостей взглядом, отыскивая Ника, чувствуя, что хочу посмотреть ему в лицо. Хочу понять…говорил ли он мне правду. Ту правду, в которой сделал свой выбор.
Но его нет среди них. Ушел. Все же еще не может выдержать ее присутствия в нашем доме. И я не могу. Слово выдавить не могу. Отца поцеловала в щеку и ее, а сама задыхаюсь от того, что воспоминания душат, в горле комом торчат. И она мое напряжение ощущает. Во взгляде вижу в настороженном. Одновременно и стыдно, и противно…противно, что не могу себя сдержать. И видеть, как он на нее опять посмотрит, тоже не могу. Анна сильно сжала мои пальцы, а я их невольно высвободила и извинилась перед ними, продолжая искать Ника среди гостей.
Собралась тут же уйти, сославшись на недомогание, но меня подхватили под локоть, едва я вышла из залы, и я услышала голос своего мужа над самым ухом.
– Ты сейчас выйдешь со мной туда и будешь танцевать. Никто и никуда сегодня не сбежит.
Не дожидаясь моего ответа, повел вглубь залы и властно привлек к себе.
Рука в руке, под маской лица,
Вдвоем над пропастью скользят,
Рискуя с каждым "па" разбиться…
Танцуя, в пламени горят.
В Его зрачках Её глаза…
Ведет, слегка толкая к краю,
Но лишь оступится она,
Удержит, рук не разжимая…
Я успела забыть, насколько мой муж умеет создавать иллюзию, что я единственная женщина в радиусе километров. Забыла или даже не знала. Потому что сейчас он просто заставил смотреть себе в глаза. Именно заставил. Я не сразу это осознала, а лишь тогда, когда попыталась отвести взгляд и не вышло.
Проникает в меня сильными волнами, впиваясь в сознание и удерживая его, как в тисках, в ту же секунду сжимая сильнее ладонями за талию и руку. Движения резкие, хаотичные. Ведет, не дает даже по сторонам смотреть, выгибая назад и к себе, так, что мои волосы его по лицу хлещут. Стирает эту толпу вокруг нас, заглушает их голоса своим тяжелым дыханием и нашим сердцебиением, набирая в танце скорость запредельную. И…я понимаю, что инстинктивно иду за ним. Он не может помнить, что уже не раз танцевал со мной, что сам учил каждому па…но наши тела помнят, и мое слушается его рук, потому что только их слушаться и умеет. Злой танец. Голая страсть. Убийственные прикосновения рук и обжигающий взгляд. Синее-синее безумие с моим отражением на дне.
И снова, с нею, шаг назад.
По тонкой линии, играя,
Прикосновения кричат,
То ..обжигая.. то лаская....
На сцене мишура, костюмы,
Отточено…Профессионально…
Их танец для других искусство…
Красиво, страстно, гениально…
И это уже не похоже на танец… я в своей голове вижу совсем другое. Вижу, как ногу подхватывает и ладонью ведет по чулку, приподнимая за колено выше к себе на талию, совсем в другом танце, еще мгновение, и поднимет вверх, чтобы коленями обхватила… перед самым вторжением, и я падаю…падаю…падаю… в синее пекло снова, а он держит. Крепко, до отметин. Больно ладонями по ребрам, под грудью и снова за бедро, разворачивая спиной к себе, впечатывая в себя, и губами в миллиметре от кожи вдоль шеи к затылку… а меня током пронизывает лишь от обжигающего дыхания. Ведет по тому самому лезвию, не давая оступиться и в тоже время показывая, что одним движением может швырнуть в пропасть.
«Малыш, я не знаю…Может, ты и права…Может, это и обрыв…Но даже если и так, знай, что я не дам тебе свернуть шею…Если мы и упадём, то только вдвоём…И я буду снизу…»
Распахнуть глаза шире, ощутив, как пальцы впиваются в мое тело, крутит вокруг себя и рывком привлекает снова, ловя мой взгляд, чтобы уже не отпустить. И тут же вспышкой огненной молнии в голове – я на нем голая задыхаюсь от каждого толчка…так же глядя в глаза. Насаживает на себя, удерживая на весу с таким же остервенением, с каким сейчас вертит по полу.
Смотрю в его безумные глаза, полные жадной похоти и …любви. Грязной, безумной, кровавой. Острее, чем раньше, сильнее в тысячи раз, потому что заставляет ее испытывать через себя. Отдает каждую эмоцию безжалостно и грубо. Вталкивает мне в мозг, заставляя прожить все оттенки вместе с ним.
Под сумасшедшие аккорды,
Босыми ступнями по бритвам.
Их танец смотрят миллионы,
Ведь шрамы зрителям не видно.
