— Говорит, что у него самые крутые способности в нашей семье.
- Ну, по крайней мере, по части скромности этот парень точно наш родственник.
— И не только.
Ками подняла голову, и я замер, увидев отблески тревоги в её глазах.
— Он изменился, Сэм.
— Кам, он ребёнок. Сколько ему лет? Он скоро в пубертат войдёт. У него будут те ещё заскоки.
— Как у тебя?
Тихо сказала, а у самой глаза влажно заблестели…и у меня, как всегда, словно у собаки Павлова, инстинктивно сердце сжалось. Нет, моя хорошая. Я не позволю больше никому устроить для него то, через что прошли мы с тобой в его возрасте.
— Когда-нибудь я перестану так реагировать на твои слёзы, Кам?
— Конечно, — она улыбнулась, — когда у тебя появится девушка, которую ты полюбишь больше меня.
Последние слова — с задорной усмешкой, потому что мы оба знаем, что это невозможно.
— Спокойна, да?
— Конечно, — вскинула гордо подбородок вверх, — ох, Сэм, я уже ненавижу любую, кто сумеет тебя у нас отнять.
— Дурочка, — прижал её к себе за плечо, — что у тебя там, рассказывай.
— Подними нас, — выражение её лица стало серьёзным, — на этаж Яра, — когда мы взмыли вверх, она вцепилась в мою ладонь тонкими пальчиками, — посмотри на него. Видишь?
— Ничего особенного, малышка, — я пожал плечами, глядя на скачущего по комнате брата. Он то вскидывал, то резко опускал длинный меч из голубого хрусталя, — он просто учится драться, как настоящий воин. Надеюсь, только не по видео на Ютубе.
— Посмотри внимательнее, Сэм.
Ей страшно. Я чувствую это, но понять не могу.
— Чёрт, да что там не так-то? Ребёнок просто играет с мечом. Я даже узнаю некоторые из упражнений.
— Он разговаривает, Сэм. Он дерётся с кем-то.
— С воображаемым соперником.
— Он разговаривает с ним!
Её голос срывается на истерические нотки. Развернул к себе сестру и, обхватив за подбородок пальцами, проговорил, чеканя каждое слово и ощущая, как её буквально колотит от волнения:
— Ками! Он ребёнок. Он просто играет с мечом. Я не понимаю тебя.
— Он разговаривает. Смотри, — она взмахнула рукой, показывая на окно, в котором Яр подошёл к зеркалу и, поклонившись ему, снова начал кривляться с мечом.
— Послушай, Кам…, - опустился вместе с ней на землю, — что с тобой? Ты устала. Понимаешь, сестрёнка? Ты просто устала. Сессия твоя эта… Твоему сверходарённому мозгу просто нужно отдохнуть…потому что я ни хрена не понимаю, что ты хочешь мне сообщить. Не знаю, что тебе там мерещится, но уверен, что никаких причин для беспокойства у нас нет. Я сам точно так же тренировался с оружием в своей комнате.
Она молчала около минуты, потом её плечи расслабились, и Ками улыбнулась, натянуто, но улыбнулась.
— Ладно. Возможно, ты прав. Сэм…раз уж ты пришёл, может, зайдёшь на ужин?
Несмелый вопрос. А в глазах…в глазах уверенность в ответе, который получит. И ни капли удивления, только искра боли вспыхнула и тут же молниеносно погасла.
— Не могу, Кам. У меня задание срочное. Прости.
И раствориться, перемещаясь в своё убежище. Дьявол…когда-нибудь я перестану ощущать себя самым настоящим мерзавцем по отношению к ней? К ним всем?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ШАЙ
Я думала, что знаю все о страхе и боли, что я видела все его безобразные оттенки, ввергающие в состояние обезумевшего от паники загнанного животного. Но я ошиблась. Я поняла, что ошиблась, после зверских пыток, которым подверг меня проклятый нейтрал с глазами, полными самого черного мрака, о котором я не могла спокойно думать с той секунды, когда впервые увидела, и до сих пор не поняла, что испытываю к этому монстру с внешностью воскресшего бога с мертвым сердцем и дырой вместо души. Ненависть и адское влечение. Ужас и притяжение такой силы, что этот ужас возрастал в несколько крат от непонимания собственной реакции и опасения перестать быть собой. Это не предательство плоти, это даже не банальная похоть. Рядом с ним со мной что-то происходило, и я не могла дать этому ни одного определения. Когда он выворачивал и дробил мне кости, обжигал нервные окончания и тянул их невидимыми щипцами, заставлял умирать от презрения к себе и желать размозжить голову о камни, пока я висела совершенно голая, привязанная к железной балке под потолком жуткой сырой пыточной, на стенах которой все еще оставались пятна чьей-то крови, и воздух провонял смертью и невыносимой болью. Всхлипывая, глядя на своего палача сквозь слезы…я любовалась им. Он был невыносимо красив в своей адской, холодной жестокости. Ничего красивее этого я никогда в своей жизни не видела. И мне хотелось убить его изощренно и очень больно. Когда-нибудь, Самуил Мокану, внук Аша Руаха, я выпущу тебе кишки голыми руками, и ты будешь орать и извиваться от боли точно так же, как и я, пока я буду наматывать их на раскаленное лезвие хрустального меча. Но я не могла не признать, что меня завораживает его лицо, на котором застыла некая печать смерти. Он словно носил ее, не снимая. Как будто соприкоснулся с ней и потрогал собственными руками, а потом больше не смог избавиться от ее присутствия внутри себя. Я видела тех, кто столкнулся со смертью на самом деле. Нет, не тех, кто выжил в бою или убивал. А тех, кто договаривался с самим мраком и шел с ним на адские сделки, тем, кто отдавал самые дорогие жертвы в костлявые лапы вечности. Мне казалось, что он из них…он встретился с ней лицом к лицу и что-то отдал, получив взамен нечто не менее жуткое. Она дышала на него, а теперь он выдыхает ею. И все же запах его дыхания сводил с ума настолько, что я до сих пор, вспоминая его губы в миллиметре от своих, дрожала от дикой потребности почувствовать их своими губами.
Его глаза…ни у одного из существ нет таких страшных глаз, как у этого нейтрала. Черных, без зрачка. Только блеск исчезал или появлялся внутри, отражая те или иные эмоции о которых знал лишь он сам.
И это было страшно…но и в четверть не так страшно, как встреча с Главой Нейтралитета. Меня никто к этому не готовил. Меня никто не предупреждал, что я попаду в самое логово этих жутких тварей. Хотя Ибрагим не мог этого не знать.
Когда Шторм закончил со мной, меня, совершенно обессиленную, испачканную кровью и слезами, швырнули в камеру, больше похожую на стерильную комнату без окон и мебели с раздражающим ослепительным светом. Мне что-то вкололи для быстрой регенерации и захлопнули дверь, оставив валяться на полу в белой робе, похожей на больничную, без глотка воды и крошки хлеба. Я не знаю, сколько времени пролежала там, прислушиваясь к тому, как затягиваются раны изнутри, как регенерируют клетки. Адская боль заживления, так хорошо знакомая всем бессмертным. Ее надо просто перетерпеть, когда она происходит естественным путем. Мне же ее усилили в несколько раз, заставляя регенерировать намного быстрее. Я была им зачем-то нужна. И это утешало. Ведь Нейтрал вытащил из меня почти все тайны. Я впустила его в свой мозг…у меня не оставалось выбора. Я хотела жить…для того, чтобы когда-нибудь увидеть, как умрет он.
