Сука…ударил больно. Очень больно. Потому что прав. Потому что изучил очень хорошо. Нет у меня больше ничего. Абсолютно ничего. Ни друзей, которых он и убил, ни родных, которые все как один на его сторону встали…только Нейтралитет, которым он и руководит.
— А сейчас послушай меня, Сэм, — он вдруг оказался передо мной, теперь смотрел мне прямо в глаза своими, синими, — это не из-за агары…кто такая эта Ами? Ты покопался в её голове? Прочитай её внимательно. Только будь осторожен. Не причини боли и ты будешь очень удивлён.
— А тебя так волнует её боль?
— Нет, придурок. Я просто знаю, что ты себя не простишь, прочитав её…и да, я рассчитываю на эту девку. Как рассчитываю и на тебя. Хладнокровного и рассудительного. И если ты удосужишься включить мозги, то поймёшь, что нам очень даже не помешает хамелеон в расследовании межрасового заговора.
Он вдруг усмехнулся.
— Возможно, я зря тут распинаюсь? Возможно, мне стоит лишь сказать, что вот сейчас ты, мальчик, — он поднял вверх ладонь с бокалом, — сейчас ты очень похож на прежнего Николаса Мокану. Дааа, в твоих глазах, как у собаки Павлова, реакцией на это проклятое имя самая настоящая ярость. Так вот…вспомни, что ты нейтрал, в первую очередь. И думай, как нейтрал. А не как зарвавшийся юнец.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ШАЙ. СЭМ
— Здесь вообще кормят? Мне говорили, что после каждой тренировки можно поесть.
На меня никто не смотрит. Двое нейтралов молча корежат друг другу защиту в подсознании и обливаются крупными каплями пота. Два других дерутся на хрустальных мечах. Глава подразделения. Он же Каратель. Он же Шторм. Наблюдает за всеми, кроме меня. И я не знаю, меня это радует или огорчает. Я вообще не знаю, что именно чувствую, когда он находится рядом. Меня разрывает от совершенно полярных эмоций. Начиная с дикого раздражения его холодным высокомерием и заканчивая дрожью по всему телу, когда эти черные глаза ощупывают все мое тело горящим взглядом, не скрывая блеска похоти, от которого у меня напрягаются и твердеют соски, а между ног начинает сладко ныть от воспоминаний, на что способны его руки и пальцы.
Мне выдали какое-то подобие меча и подвешенную на трос мишень, которую я должна колошматить со всех сторон и колоть. Я превратила ее в неизвестно что и теперь это нечто с вывернутым наружу наполнителем шаталось из стороны в сторону и бесило меня до невозможности. В животе мерзко урчало еще со вчерашнего дня. Так как после отсека «321» меня забыли покормить, а выпустили оттуда за полночь и отвели в мою комнату. Где не то что крошки не было, даже паучок не пробегал. За стерильность в Нейтралитете точно отвечал сам Каратель. Я в этом больше чем уверена. Так и вижу, как он ходит с лупой и ищет мнимую грязь по комнатам, а потом отдает приказ казнить нечистоплотных. От мыслей меня отвлекло урчание в животе, от которого даже стало больно.
Я подошла к Шторму сбоку и демонстративно откашлялась.
— Эммм…простите, что отвлекаю от созерцания великого боя, но я все, и я голодная.
На меня даже не обернулись.
— Я не ела со вчерашнего вечера.
Нейтрал посмотрел на часы и продолжил меня игнорировать.
— Эй. Я понимаю, что вам насрать на все и вся, но я хочу есть. И мне было обеща…
В этот момент он обернулся, и я замолчала на полуслове.
— Тренировка еще не окончена.
— И с чем мне тренироваться?
Бросил взгляд на изодранную мишень и снова повернулся ко мне.
— А ты считаешь, что ты тренировалась?
— Конечно!
— Это была разминка. Тренировка начнется сейчас.
Снял с себя плащ и швырнул на землю. Вытащил меч, покрутил перед моим лицом.
— Чему еще учили агар, помимо того, как умело сосать и скакать на членах?
Он намеренно меня задевал. Намеренно подчеркивал, что я ничтожество и мое тело предназначено для того, чтобы его использовали только для одной цели. Раньше мне было на это плевать, а сейчас…сейчас каждое его слово жгло мне щеки, как звонкая пощечина. Потому что я … я думала о том, что, наверняка, в его жизни есть другие женщины. Не такие как я. Честные, чистые, высокородные. Бросила взгляд на его руки — без перчаток. Пальцы длинные, с выпирающими костяшками и широкими запястьями, по которым змеятся узловатые жгуты вздувшихся вен. Нет, совсем не руки музыканта. Руки воина. Руки, привыкшие держать меч и убивать. Не брезговавшие вражеской кровью и отвратительно брезговавшие женской плотью. А может быть, не всех женщин мистер Чистоплюй касается в перчатках? Может быть, есть и другие…которые могут ощутить узор отпечатков его пальцев, когда он ласкает их тела. От мысли об этом по коже пробежал ворох острых мурашек, и возникло едкое желание искромсать те тела, которых он касается своими умопомрачительно-сексуальными пальцами, ржавыми ножницами.
— Ну так чему вас учили?
Я сделала это неожиданно, взвилась вверх и толкнув его обеими ногами в грудь, так, что от неожиданности он отшатнулся назад, перевернулась в воздухе и мягко приземлилась на ноги, принимая боевую позицию.
— Убивать нас тоже учили.
— Это мы сейчас и проверим.
Конечно, он был сильнее. Не просто сильнее, а сильнее в несколько сотен раз. Меня не учили драться с нейтралами, моя война должна была быть совершенно иной, а боевое искусство, которому обучали агар, скорее, было для того, чтобы выжить и вовремя унести ноги. Но я пошла дальше. Я всегда любила быть лучшей во всем. Меня Ибрагим учил быть не только смертоносной игрушкой, а еще и воином, умеющим не только постоять за себя, но и убить.
Конечно, мне удалось несколько раз ударить высокомерного ублюдка, который ставил себя не просто выше меня, а так, словно я паршивое насекомое, которое он брезгует раздавить. И мне за это хотелось расцарапать его идеальное лицо, хотелось выпалить так ли все было мерзко, когда он засовывал в меня свои пальцы… и тут же вспоминала, что подонок делал это в перчатках. Он не хотел мною пачкаться.
Шторм швырял меня, как мячик. Нет, не бил. Ни разу не ударил. А просто отражал каждое нападение и отшвыривал, как котенка, в сторону. Так что я вся покрылась ссадинами и синяками. А из-за голода они не регенерировали и противно саднили. Я устала и ужасно злилась, а он лишь усмехался уголком чувственных губ и играл мною в футбол. Рядом хохотали и остальные. Я подозреваю, все бросили свои тренировки и любовались тем, как я летаю по полигону. Концентрат злости зашкалил до такой степени, что я перестала контролировать свою сущность и дала ей взорваться в потоке энергетического воздействия на всех окружавших меня самцов. Жрите, твари, вам смешно? Пусть у вас теперь будет непроходимый каменный, болезненный стояк. И мозолей вам на ладонях, и чтоб они тоже не регенерировали никогда!
Гогот стих, а нейтрал вдруг сделал выпад рукой и схватил меня за горло. В голове взорвался его грозный рык.
«— Прекрати это! Немедленно! Здесь тренировочное поле, а не альков в твоем борделе!
