Боль в ребрах стихла мгновенно, а меня все еще трясло от воспоминаний, и по щекам катились слезы. Почувствовала, как его пальцы вытирают их, гладят мои скулы, веки…как кончик языка касается мокрых дорожек, а губы накрывают мои, и соль во рту растворяется вместе с его горячим дыханием.
— Ели бы ты мне рассказала, я бы дал тебе убить его тысячу раз, маленькая. Сотни тысяч раз. Посмотри на меня.
Я приподняла веки и встретилась с ним взглядом, а потом сама набросилась на его губы, нагло прорываясь языком к его языку, чтобы сплести их вместе и жалобно выдохнуть, когда по телу прошла судорога возбуждения.
— Никогда ничего не скрывай от меня, Ами.
А меня уже трясет от его близости с такой силой, что, кажется, я с ума схожу. Снова приникая к его губам, сжимая его волосы обеими руками и выгибаясь всем телом.
— Ты что творишь?
— Трогаю твою душу… — выдохом ему в губы, кусая полную нижнюю до крови и слыша тихий рык. — я хочу…хочу трогать твое тело.
И перед глазами — мы в его спальне, и я снимаю с него всю одежду. Сначала кожаный плащ, затем жакет, и выдыхаю, увидев его голую грудь, отливающую бронзой, с выпуклыми грудными мышцами и выпирающими прямоугольниками железного пресса. Со стоном веду по его груди обеими ладонями, и в ту же секунду он перехватывает мои руки. Мы снова на узкой лестничной клетке.
— Правила. Никаких прикосновений.
— Не могу, — тяжело дыша и притягивая к себе за жесткий ворот жакета. — я хочу тебя чувствовать…Сэм. Целовать твое тело, касаться тебя по-разному. Хочу тебя. Я не знаю, как это называется я хочу тебя…больше, чем хочу.
— Что называется, Ами?
— То, что я чувствую…не знаю, как называется.
— Похоть? — оттягивает мою нижнюю губу и ведет большим пальцем по десне, вниз по подбородку и по моей шее, оставляя влажную дорожку.
— Нет…мягче, нежнее и в то же время острее, больнее. Похоть живет здесь…
Схватила его за руку и прижала к низу живота. Черные глаза вспыхнули и обожгли голодным взглядом.
— А то, что ты чувствуешь, где живет?
Дышит мне в губы так отрывисто и горячо.
— Здесь.
Положила ладонь к себе на грудь.
И сама не понимаю, как мы оказались в его комнате в полумраке. И я так же, как и в своих диких фантазиях, снимаю с него вещи, жадно пожирая взглядом великолепное мужское тело. Вся дрожу только от одного взгляда на него, только от одного присутствия рядом и запаха. Этого умопомрачительного запаха разврата и предвкушения. Каратель смотрит на меня из-под длинных, пушистых ресниц, едва-едва улыбаясь уголками чувственных губ.
Тяжело дыша, стараясь унять бешеное сердцебиение, подошла вплотную и резко рванула материю жакета на его груди, и сама же застонала, когда распахнула рубашку и обнажила тело. Никогда не видела такой красоты, никогда в своей жизни, повидавшая тысячи мужских тел агара не дрожала от вида голой мужской груди. Повела по ней ладонями, глядя ему в глаза и видя, как их подернуло дымкой, рот приоткрылся, обнажая кончики клыков по бокам, и это выглядело завораживающе до такой степени, что у меня на теле выступили капельки пота. Ногти зацепили соски и опустились вниз к животу. Стоит, расставив ноги опустив руки, сжатые в кулаки вдоль тела и только взглядом, обещает разодрать меня на куски. Иллюзия призрачной власти…и осознание, что до меня никто и никогда не трогал его тело.
Судорожно сглотнула, проследив за полоской черных волос от пупка вниз под широкий ремень, и тут же посмотрела ему в глаза.
— Прикасаться к тебе, как прикасаться к солнцу. Больно и так же прекрасно. Ты…и есть то самое название для того, что я чувствую. Это ты живешь у меня там. — прошептала прямо в губы, отмечая как учащается его дыхание и сверкает взгляд.
Расстегнуть молнию своего жакета, отбросить в сторону и обойти его сзади, стянуть рубашку вниз, тяжело дышать ему в спину. касаясь острыми сосками лопаток и изнывая от этих прикосновений и дикого желания тереться ими о него до боли.
И тут же жадно прижаться губами к его шее, застонав от сумасшедшего наслаждения, провести языком по бьющейся жилке, жадными укусами впиваясь в кожу и зверея от солоноватого запаха, а потом, поднявшись на носочки, потереться губами о губы Сэма. Сминая жадными ладонями его грудь и цепляя длинными ногтями соски, чувствуя, как они сжимаются, и слыша, как он шипит сквозь стиснутые зубы, прошептать:
— Тебе нравится?
Рывком дернул к себе за волосы. Набросился на мой рот, и я с громким стоном ответила на поцелуй, вплетая язык с его языком, ударяясь об него, скользя и нагло впиваясь одной рукой ему в затылок, сгребая волосы, а другой рукой лихорадочно расстегивая ремень, чтобы уже через секунду сжать ладонью член и всхлипнуть, проведя по нему голодными пальцами и всасывая его язык губами, посылая свои мысли о том, как взяла бы его в рот. Все то, чему учили, выплеснулось в дикое желание испробовать все на нем.
Оторваться от его рта, оставив свой приоткрытым и мокрым от нашего поцелуя. Глядя голодно на его плоть в моих руках — мощный налитый кровью со вздувшимися узлами вен по длинному стволу. Проводить вверх и вниз, играясь и глядя то в глаза, то на пульсирующую плоть в руках и чувствуя, как по ногам течет влага. Мои соски напряжены настолько, что кажется они стали твердыми как камушки и причиняют невыносимую боль от желания, чтобы он к ним прикоснулся. Наблюдая за таким же болезненным выражением его лица, как сверкают в звериной похоти черно-синие глаза и стиснуты челюсти. Ярость и бешеная похоть.
Притянул с силой к себе, проталкивая колено между моих ног, и я инстинктивно трусь изнывающей мокрой плотью о него, извиваясь и продолжая сжимать его член пальцами, двигая вверх и вниз быстрее, и быстрее, пока не схватил за запястье и не завел силой за спину, рыча сквозь стиснутые зубы.
— Хватит!
Закатила глаза, когда губы Сэма сомкнулись на сосках, сильно зажимая клыками. Оооо… я сейчас кончу только от того, как он сосет мою грудь и как сильно трется клитор о напряженные мышцы на ноге.
— Я уже не могу, — и краска заливает щеки. Зажатая его руками, впечатанная в голое тело, ощущая бедром, колыхающийся напряжённый член, — я хочу…
— Чего ты хочешь? — шепчет прямо в ухо, щекочет мочку горячим дыханием. Обхватывает за ягодицы и двигает моим телом вверх и вниз, — Кончить?
— Дааааа, — ища его губы, впиваясь ногтями в его голую грудь. Просунул руку вниз, надавил на клитор.
— Кончай, Амиии, кончай, маленькая.
И я непроизвольно трусь о его пальцы, быстрее и быстрее, чувствуя, как он вторит моим движениям и надавливает все сильнее, перекатывая каменный от напряжения узелок, пока сильно не сжимает его двумя пальцами, и я не захлебываюсь оглушительным криком, который с рычанием выгрызают из меня его губы, набросившиеся на мой, рот едва я гортанно закричала его имя.
