Ник вспомнил, как услышал восторженный призыв жены в своей голове. Дьявол, в последние годы он так редко ощущал именно восторг от неё, что даже не поверил собственным мыслям.
— Ник, любимый, приезжай домой. Сэми к нам приехал. Нииик, — он даже представил, как она широко улыбнулась, — наш Сэми, наш, понимаешь?
— Да, маленькая. Понимаю.
Она имела в виду, что вернулся тот мальчик, который любил их всех. Тот мальчик, чей громкий смех и желание обнять весь этот мир заряжали их особняк светом и теплом даже в самые лютые морозы. Именно он вытаскивал их из дома, чтобы лепить с родителями и братом и сестрой снеговиков, а после до посинения играть в снежки.
— Он один?
Не знает, почему спросил. Ещё не дождавшись ответа знал, что, конечно, один.
— А с кем он должен был приехать?
Изумление в её голосе лучше любого ответа. Правильно, ни с кем. Умница, сын. Всё же трахать девку, пусть даже она одна из самых красивых женщин, что когда-либо видел сам Николас…а уж он за свои пять с лишним сотен лет повидал их предостаточно, чтобы судить… Тем не менее, тащить Медузу в свой дом, только потому что она удачно раздвигает перед ним ноги, верх глупости, на которую его сын точно неспособен. Уважение к своему дому должно оставаться в приоритете.
— Ты приедешь?
— Нет, малыш. У меня слишком много дел.
И оглядел глазами абсолютно пустой стол с бутылкой виски на нём. Нет, он не будет напиваться. С некоторых пор ему хватает и полбокала напитка. Зачем? Он не знал. Расслабляться он научился давно и без алкоголя. Скорее, старая добрая привычка.
— Уверен?
И он почти ненавидит себя за это разочарование в её голосе. Но…
— Да, маленькая. Сейчас очень тяжёлый период. Если смогу, вырвусь обязательно.
И он вырвется. Дождётся, когда оттуда уедет Сэм, и появится. И пусть она сейчас расстроена, дети смогут снова её растормошить, и в его доме снова будет тепло и уютно. Пусть и без него. Она любит, когда они все вместе. Все четверо детей и родители. Но она не знает, она не видит за этим новым Сэмом, весёлым и приятным, той маленькой детали, которую видит и от которой подыхает каждый раз сам Ник. Нет больше их прежнего мальчика. Сын был прав. Он умер вместе с любовью к своему отцу. Теперь это совсем другой, взрослый мужчина со своими принципами, со своей безграничной любовью к матери и дикой ненавистью к отцу. И Ник одним своим появлением убьёт это несмелое счастье, на короткие часы воцарившееся в их доме. Он не мог так поступить с Марианной. Она заслужила эти хрупкие часы безмятежности. Позже. Он спустится гораздо позже в свой дом, где будет её брать до одури долго и яростно, безмолвно извиняясь за то, что разрушил свою семью.»
— Насколько я помню, я звал только тебя одну, Медуза.
Глядя на девчонку и испытывая невольное удовольствие от той злости, которой наполнился кабинет. Прищурившийся Сэм поспешил оградить её от влияния отца, создав своеобразное энергетическое поле над ней. Смешно. При желании Морт мог разрушить его и саму девку вместе с ним. Но не будет. Демонессе не нужно знать, что он сильнее своего сына. И дело не только в ценности её, как агента, а она, будучи хамелеоном, несомненно была нужна ему.
«— Ты знаешь, что я её одну сюда не пущу»
Молодец. Мысленно, чтобы не вовлекать в диалог девчонку.
«— Что такое, Шторм? Кому из нас двоих ты не доверяешь? Своему отцу или агаре?»
«— Не смей называть её так!»
Так вот что ощущал сам Сэм, унижая отца подобными высказываниями? Наслаждение. Триумф, когда чёрные глаза парня вспыхнули яростью, а воздух в кабинете словно стал свинцовым. Нет, Мокану не собирался доводить сына до белого каления, но ему понравилась мысль о том, что теперь у отпрыска появилось слабое место в их войне. Насколько слабое, ещё предстояло выяснить.
«— Будем и дальше стоять и молчать, или позволишь мне перейти к разговору?»
С сарказмом сказал. Знал, что парень взбесится, что психанёт…и, с шумом отодвинув кресло, усадит Медузу за стол и сядет рядом сам. Да, в отличие от отца, сын обладал просто потрясающей сдержанностью, которой Ник мог только завидовать. Он предпочитал гордиться ею. Странное чувство быть отцом кого-то вроде Сэма: одновременно хочется негодяя то придушить своими же руками, то обнять за то хладнокровие, с которым смотрит на каждую ситуацию.
— Итак, — Морт подошёл к сенсорной доске, — у нас есть сведения от Рафаэля и есть список активной группы сопротивления, — он посмотрел на хамелеона, — с указанием их персональных данных.
Девчонка заинтересованно проследила за его пальцами, очерчивавшими территорию.
— Мёртвые зоны? Но там никто не обитает.
Сэм. Его мальчик знает всё и обо всех. Максималист и перфекционист до мозга костей. Отец тоже знает, сколько времени посвящает Шторм патрулированию этих мёртвых зон. Несмотря на то, что подобное даже не входит в обязанности его отряда. Но он, как и сам Ник, предпочитает все самые опасные и важные операции контролировать, если не участвовать в них, сам. Вот почему сегодняшний разговор будет тяжёлым.
— Мёртвые?
Медуза повернула голову к Сэму и слегка нахмурилась.
— Это террритории, которые сейчас никому не принадлежат.
— Как нейтральные?
— Почти. С одним отличием: на нейтральных может обитать любой, здесь же не должен обитать никто.
Девочка распахнула шире глаза, и Ник в очередной раз подумал, что она совершенна. Она словно на самом деле нарисована. И художник, создавший этот шедевр, явно был в него без памяти влюблён. Неудивительно, отчего снесло голову у его сына. Впрочем, Ник был уверен и одновременно надеялся, что всё же не окончательно.
— То есть за нахождение на них убьют любого, да?
А она, действительно, не глупа. Пока, правда, непонятно, это хорошо для самих нейтралов или всё же плохо.
— Молодец, Медуза.
Он намеренно вмешался в их разговор, чтобы заставить Сэма переключиться с неё на что-то другое. Нет, Ник не мог назвать своего сына влюблённым болваном, видевшим только девчонку. Шторм по-прежнему превосходно выполнял свои обязанности…но всё же переместить мысли командира разведчиков снизу вверх было необходимо. Судя по тому, каким взглядом он пожирал кукольное личико своей протеже.
— И если за пересечение границ этих зон назначено наказание…то что это означает?
Внимательный взгляд на Главу Нейтралитета, и тихое:
— Значит, кто-то должен приводить его в действие. Нейтралы?
— Нет. Кто-то более могущественный. Кто-то более жестокий, чем мы.
Нервный смешок, И Морт вздёрнул бровь, наблюдая за тем, как тонкие пальчики девушки сплелись в замок.
— Могущественнее, чем нейтралы? Но кто?
* * *
